— Нет…
Чтобы не закричать, она закусила нижнюю губу. Он был очень приятным, твердым и приятным, он заполнял ее всю, распирал изнутри. Там.
Она била его в плечо в такт с толчками.
— Я не хочу… ты не должен… я могу забеременеть!
Последние слова превратились в вопль.
Он чуть откинулся назад, блеснули черные глаза.
— Ну и?…
Она снова ударила его.
— Убирайся!
Со смешанным чувством облегчения и неудовлетворенности Реджина почувствовала, как он вышел из нее.
Но он тут же развернул ее лицом к скалам и обхватил руками за бедра.
Чтобы не упасть, она оперлась ладонями о холодную и шершавую поверхность камня.
— Что ты делаешь?
Глупый вопрос. Она чувствовала, как его напряженный член терся и давил сзади, мокрый и скользкий от ее сока, крадущийся в расщелину между ягодицами.
Она окаменела, во рту пересохло от ужаса и желания.
— Ох… нет. Я не…
Его рука обвилась вокруг ее талии, он прижал ее к себе.
— Молчи.
Она сжала зубы. О'кей, она действительно обязана ему. Но не настолько…
Он обеими руками сжал ее бедра и навалился сверху. Его пальцы впились в ее тело. Он конвульсивно дернулся. Она ощутила горячее дыхание у себя над ухом и почувствовала что-то теплое и липкое на пояснице.
Ох… Слава богу, он кончил не в нее.
Его теплое тяжелое тело содрогалось у нее за спиной.
Где- то под сердцем шевельнулась странная нежность. Оторвав одну руку от камня, она погладила его по ноге. По бедру. Нога была волосатой, твердой, мускулистой. Он повернул голову и уткнулся лицом в ее волосы. От этой неожиданной ласки что-то перевернулось у нее в груди.
Она в изнеможении закрыла глаза и положила голову на камень.
Постепенно тело ее остыло. Его дыхание выровнялось. Она уже могла воспринимать окружающее: твердый камень под коленями, туман, поднявшийся вокруг голых ног, насыщенный соленый запах моря и секса…
А потом он отпустил ее.
Она услышала, что он одевается, и вздрогнула от холода.
— Ты кое-что потеряла.
Голос его был глубоким и вежливым. Голос Калеба. Реджина открыла глаза.
— Чувство собственного достоинства?
Он даже не улыбнулся.
О'кей, получилось неудачно, действительно ничего смешного. Она сглотнула, чувствуя, как на нее, словно прилив, накатывает отрезвление. Совершенно не смешно.
— Свои трусики, — ответил он.
— Точно.
Покраснев, она обернулась. А вот и они. Пряча глаза, она выхватила клочок нейлона у него из рук.
— Спасибо.
Он наклонил голову.
— Не стоит благодарности.
Если бы он ухмыльнулся, она бы его убила.
Он смотрел с раздражающим и лишающим ее мужества равнодушием, как будто никогда не был внутри нее, как будто они никогда…
О господи… Внутри у нее все сжалось, колени задрожали. Ни за что на свете она не станет одеваться под отсутствующим взглядом этих черных глаз!
Реджина скомкала чертовы трусики и зажала их в кулаке. И что теперь?
— Ты собираешься вернуться к столу? — спросила она.
— Мне нечего там делать.
Это правда.
Реджина закусила губу, испытывая облегчение и разочарование одновременно.
— Ты мог бы попрощаться.
Не с ней, разумеется. Ей совершенно безразлично, что она больше никогда его не увидит. Он пожал плечами.
— Маргред даже не заметит, что я ушел.
— Зато твой брат заметит.
Черные глаза Дилана блеснули.
— Я приехал сюда не ради брата.
Наступило неловкое молчание, нарушаемое только шепотом волн и шелестом гальки, напоминавшим бряцанье китайских колокольчиков «музыка ветра». Со стороны палатки к ним долетали обрывки песен, слишком слабые, чтобы Реджина могла разобрать мелодию или слова. Она открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, хотя бы что-нибудь.
Это было забавно. Давай больше никогда так не делать…
— Ты знаком с Мэгги? — спросила она. — Ты знал ее еще до того, как она вышла замуж?
— Да.
Реджина растерялась. Это не твоя проблема, напомнила она себе. Просто не твое дело.
Но Маргред работала у нее. Реджина взяла ее помощницей в ресторан, после того как Калеб нашел ее на берегу, голую и истекающую кровью после удара по голове. Маргред утверждала, что не помнит ничего до того, как попала на остров. Реджина всегда подозревала, что эта женщина скрывается от темного прошлого.
Но если Дилан знал ее…
Реджина нахмурилась.
— Откуда?
Он удивленно приподнял брови.
— Думаю, тебе нужно спросить об этом у нее.
— Обязательно спрошу.
Сразу же, как только она вернется после медового месяца с твоим братом… А может быть, и нет.
— Или ты сам можешь рассказать мне об этом прямо сейчас, — сказала Реджина.
— Нет.
Реджина, по-прежнему сжимая в кулаке трусики, скрестила руки на груди.
— Ты всегда такой разговорчивый после секса? Или все дело во мне?
— Вероятно, я просто не люблю сплетен.
— А может, ты кого-то покрываешь.
Он не ответил.
— Ее? — попыталась угадать Реджина. — Или себя?
Все женщины у людей одинаковы. Вечно чего-то хотят.
Дилан рассматривал эту с чувством смиренной неудовлетворенности. Ему нравилось, как она выглядит: прямые стриженные волосы, немного угловатое тело, так контрастировавшее с мягкими чувственными губами и четкими чертами лица. Его притягивала ее непохожесть на других, ее энергия и напряжение, заключенные в маленьком женском теле. Ему доставило удовольствие раздеть ее и наблюдать за тем, как она теряет голову.
Сейчас ее большие темные глаза превратились в точки, а подбородок воинственно задрался. Теперь, когда он овладел ею, она считала, что он ей что-то должен: уделять внимание, отвечать на вопросы… Или еще какие-то глупости.
В общем, не так уж она и отличается от других. Он решил, что она ведет себя как и подобает человеку.
К несчастью для нее, он был совсем не таким.
— Давай я провожу тебя назад, — предложил он. — У тебя, должно быть, найдется еще работа.
