Арчер вылетел из парадного входа вместе с капитаном Паллой, целителем и пятью воинами гвардии и, перепрыгнув через тушу чудовища, бросился к Файер.
— Я нашел ее в лесу! — закричал браконьер. — Я ее нашел! Я спас ей жизнь!
Как только воины схватили его, Файер отпустила его разум. От облегчения у нее ослабели колени, и она рухнула прямо на Арчера.
— Файер, — позвал ее друг, — Файер, как ты? Есть еще раны?
Она не могла удержаться на ногах. Арчер обхватил ее, опустил на землю, и она с усилием покачала головой:
— Нет.
— Не поднимайте её, — подоспел целитель. — Пусть лежит. Нужно остановить кровь.
Арчер совсем потерял голову.
— С ней все будет нормально?
— Конечно, — коротко ответил целитель, — если вы уйдете с дороги и дадите остановить кровь. Милорд.
Арчер судорожно выдохнул и поцеловал Файер в лоб. Потом отодвинулся от нее и присел на корточки, сжимая и разжимая кулаки. Когда он повернулся посмотреть на браконьера, которого держали его воины, Файер предостерегающе подумала: «Арчер», — она знала, что, если не умерить его тревогу, она перерастает в ярость.
— Что это за хороший человек, которого нужно разоружать, — прошипел он, вставая. — Я вижу, что стрела у нее в плече была выпущена из твоего лука. Кто ты и кто тебя послал?
Но браконьер едва замечал Арчера. Его изумленный взгляд был прикован к Файер.
— Она опять красивая, — проговорил он. — Я покойник.
— Он тебя не убьет, — мягко возразила Файер. — Он не казнит браконьеров. К тому же ты меня спас.
— Если это ты в нее стрелял, я с удовольствием тебя убью, — пообещал Арчер.
— Какая теперь разница, — отозвался браконьер.
Арчер впился в него взглядом сверху вниз.
— И если уж ты так спешил спасти ее, почему же не вынул стрелу сам и не перевязал рану, прежде чем тащиться через полмира?
— Арчер, — позвала Файер и осеклась, подавив крик, когда целитель оторвал окровавленный рукав. — Он был под моей властью, а я об этом не подумала. Оставь его в покое.
В ответ Арчер взвился.
— А почему ты об этом не подумала? Где твой здравый смысл?
— Лорд Арчер, — раздраженно перебил целитель, — не дело кричать на человека, который истекает кровью. Займитесь чем-нибудь полезным. Подержите ее, будьте добры, пока я вынимаю стрелу; а потом вам лучше всего будет следить за небом.
Встав на колени, Арчер взял девушку за плечи. Лицо у него было каменное, но голос дрожал от волнения, когда он шепнул:
— Прости, Файер.
А потом добавил громче, обращаясь к целителю:
— Мы свихнулись — делать все это на улице. Они учуют кровь.
И внезапно пришла боль, яростная, слепящая. Файер дернула головой и забилась в руках целителя, бессильная против мощных рук Арчера. Платок соскользнул с головы и открыл взгляду сияющий поток ее волос, ярких, словно восход, словно цветы мака, словно медь и фуксия, словно само пламя. Они горели ярче, чем кровь, пропитавшая землю.
Файер обедала в своем каменном доме, который находился сразу за домом Арчера и охранялся его воинами. Он сразу же послал убитую птицу к ней на кухню — Арчер один из немногих не стыдил ее пристрастием к мясу чудовищ.
Она ела в постели, и он сидел рядом — резал мясо, подбадривал ее. Есть было больно — как и все остальное.
Браконьера заперли в одной из клеток для чудовищ, которые оборудовал в холме за домом отец Файер, лорд Кансрел.
— Хоть бы началась буря, — промолвил Арчер. — И потоп. И хорошо бы земля под ногами этого твоего браконьера разверзлась и поглотила его.
Она не обратила внимания. Все это были пустые слова.
— В зале я проходил мимо Донала, — продолжал он, — он крался наружу с ворохом подушек и одеял. Устраиваешь своему убийце уютную постельку? И наверное, кормить собираешься по-царски.
— Никакой он не убийца, а всего лишь браконьер с неважным зрением.
— Ты веришь в это еще меньше, чем я.
— Ну ладно, но я абсолютно уверена, что он выстрелил, потому что принял меня за оленя.
Арчер откинулся назад и скрестил руки на груди:
— Может, и так. Поговорим с ним завтра. Послушаем его версию.
— Мне бы не хотелось участвовать.
— Мне бы не хотелось просить тебя, любимая, но я должен узнать, кто он и кто его послал. За последние две недели это уже второй чужак на моих землях.
Файер легла на подушки, закрыла глаза и усилием заставила себя жевать. Все вокруг — чужаки. Они вылезают из скал, из холмов, и невозможно узнать правду обо всех. И ей не хочется — и особенно не хочется использовать для этого свои силы. Завладеть человеком, чтобы спастись от смерти, — это одно дело, а красть его тайны — уже совсем другое.
Когда она вновь повернулась к Арчеру, то обнаружила, что он молча наблюдает за ней. Она окинула взглядом его светлые волосы и темно-карие глаза, благородную линию рта. Привычные черты, знакомые ей с тех самых пор, как она была еще младенцем, а он — мальчишкой, который вечно таскал с собой лук размером едва ли не больше его самого. Это она переделала его настоящее имя — Арклин — в Арчера, а он научил ее стрелять. И теперь, глядя в его лицо, лицо взрослого мужчины, на котором лежит ответственность за северные земли, за здешние имения, деньги и народ, она понимала его тревогу. В Деллах настали неспокойные времена. Юный король Нэш в Столице отчаянно цепляется за трон, а мятежные лорды вроде Мидогга на севере и Гентиана на юге собирают войска и мечтают свергнуть его.
Надвигается война. Горы и леса кишат шпионами, ворами и прочими лихими людьми. Чужаки каждый раз вызывают панику.
— Тебе нельзя выходить одной, пока ты снова не сможешь стрелять, — мягко предупредил Арчер. — Хищники совсем обезумели. Извини, Файер.
Файер тяжело сглотнула. Именно об этом она старалась не думать.
— Какая разница? Все равно я и на скрипке, арфе, флейте, да ни на каком из своих инструментов не могу играть. Мне незачем выходить.
— Мы сообщим твоим ученикам, — вздохнув, он потер шею. — Я посмотрю, кого можно послать к ним вместо тебя. Пока ты не исцелишься, нам придется верить своим соседям, не полагаясь на твои способности.
Доверие стало теперь чем-то редким даже среди давних соседей, и обязанностью Файер было, давая уроки музыки, внимательно смотреть и слушать. Иногда ей попадалось что-нибудь — факт, обрывок разговора, недоброе чувство — что могло быть полезным Арчеру или его отцу, Брокеру — верным вассалам короля.
К тому же Файер теперь придется довольно долго жить без удовольствия, какое ей дарило музицирование. Она снова закрыла глаза и медленно вдохнула. Бывают ведь и более страшные раны, после которых она никогда не смогла бы играть на скрипке.
