Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Да, Ирке-то повезло, она смогла составить о девице свое личное мнение. А я вот гонялась за ней, гонялась, но, по закону подлости, так ни разу и не смогла рассмотреть. Разве что вскользь, во время последней пешей прогулки. Так я Ирке и сказала, на что получила залп отборной брани, должной меня твердо убедить в том, что смотреть не на что. Ну, как известно, милые бранятся — только тешатся, а бабы грызутся — только время впустую тратят, потому что все равно каждая останется при своем, если только до этого они не поубивают друг дружку. Мы с Иркой друг друга убивать не собирались и поэтому в конце концов утихомирились, перейдя на нормальную громкость голоса. Я, вспомнив про бумажку, вытащила ее у себя из кармана, намереваясь выбросить в ведро — в отличие от своего неблаговерного мусор в карманах копить не люблю. Но тут Ирка снова встала в боевую стойку и потребовала, чтобы я эту бумаженцию не выбрасывала, а ей отдала. А то, мол, с меня станется, следуя многолетнему рефлексу, подумать-подумать, да потом вытащить этот клочок из ведра и попытаться вернуть его владельцу. Ибо для него эта бумажка может оказаться важна, а я все его проблемы разгребать приучалась годами. Я возражала Ирке, что тут она явно перегибает палку и что я еще не дошла до такой степени мазохизма, но она отказывалась мне верить, впечатленная моими недавними «шпионскими играми». Так что бумажку в конечном итоге все-таки пришлось отдать — чтобы Ирка ее выбросила лично и отсюда подальше. А вы смогли бы на моем месте отказать человеку, который недавно готов был отдать мне последние трусы? Наверное, нет. Вот и я не смогла, тем более что само дело-то и выеденного яйца не стоило, а возражала я больше из-за Иркиного мнения обо мне как о совсем уж не имеющей гордости. Так что я без особого сожаления проследила за тем, как отвоевавшая добычу Ирка убирает злополучный клочок к себе в сумочку, предварительно упаковав его с брезгливым видом в пакетик. Потом мы с ней еще посидели, потолковали о том о сем. Ирка все меня в бар зазывала, горя желанием познакомить там хоть с каким-нибудь мужиком, дабы я смогла убедиться, что мой благоверный далеко не единственный на этом свете. Я, понятное дело, отнекивалась — ну не научилась я за свою жизнь так непринужденно с мужским полом общаться, чтобы в баре с кем-то знакомиться! Так что в итоге Ирка уехала ни с чем, но по ее взгляду я смело могла заподозрить, что в отношении меня она вынашивает какие-то планы. Мне оставалось только взмолиться о том, чтобы так и не узнать, какие же именно!
А где-то дня через три, встретив меня, добросовестно пыхтящую и скрипящую костями на тренажере, в спортзале, Ирка, пристраиваясь на соседний тренажер, спросила:
— Ты уже слышала новость? Отгреб твой козел от господа по своим заслугам.
— Чего? — не поняла я, останавливаясь. Рукоятка выскользнула от неожиданности у меня из рук, тросик скользнул по своим пазам, и груз шлепнул по подставке, так что даже в ушах зазвенело.
— Не порть спортивный инвентарь, — бросила Ирка. — Гутярина твоего посадили. Случайно узнала, от подруги, которая в ОВД работает. А я думала, что, как только с ним беда приключится, он сразу же кинется к тебе за помощью. Ну, одним словом, думала, что ты уже в курсе происходящего. А он, значит, еще не успел обратиться к своей Людочке за сухарями…
— Да подожди ты, — остановила я торжествующую Ирку. — Объясни, что случилось? За что его могли посадить? Он ведь ни на что не способен, даже на преступление.
— Как видишь, кое-чему научился, — хохотнула Ирка. — Какая-то крупная афера на заводе. Так-то! Плохо ты, родная, знала своего героя. А может, не так ему аплодировала, вот и не вдохновила на подвиг.
— Да брось ты! — совершенно опешила я. — Не может такого быть!
— Девочки, вы тренируетесь или только занимаете тренажеры? — подошла к нам какая-то девица.
Ирка окинула ее одним из своих красноречивых взглядов, как правило, напрочь отбивающих у любого охоту к продолжению беседы. Я же, успев отработать на своем тренажере почти всю причитающуюся здесь каторжную повинность, поднялась, уступая место, и подошла вплотную к Ирке:
— Рассказывай все, что знаешь.
— Да знаю немного, только то, что сказала, — доложила Ирка. — Тебе бы стоило больше знать, на одном ведь заводе работаете. А ты как будто даже расстроилась? С ума сошла! Никогда я не понимала тот сорт женщин, к которому ты относишься! Вам сколько гадостей не сделай, а вы все равно, сердобольные, при случае будете жалеть того, кто в этом преуспел. Так вот, нечего его жалеть! Вляпался — теперь пусть выпутывается как знает! Пусть примерит на себя твою шкуру, прочувствует, что значит оказаться брошенным. И не вздумай ему хоть чем-то помогать! Даже сухарями!
— Ладно тебе, — огрызнулась я. — И потом, я уверена, что здесь какое-то недоразумение. Не знаешь, кто занимается этим делом?
— Людка, да имей же ты хоть каплю гордости-то! — взвилась Ирка.
— Да при чем тут гордость, — отмахнулась я. — Просто хочу узнать, в чем дело, побеседовать со следователем. Могу я, как бывшая жена, поинтересоваться судьбой бывшего же мужа?
— Ай, ну тебя! — раздраженно мотнула головой Ирка. — Надо было догадаться, что ты так на это среагируешь, и ничего тебе не говорить.
Наутро я, как и собиралась, отправилась к следователю. Для этого мне в первую очередь пришлось взять на работе до обеда отгул, но с этим проблем не возникло, начальство мне их уже целый веник должно, так что на полдня расщедрилось. Одним словом, добралась я до Следственного комитета, где мне сообщили, что делом моего мужа занимается следователь Силантьев, а найти его можно прямо сейчас, в восьмом кабинете.
Кабинет оказался неказистым: хоть и нестарые, да невзрачные стол, стулья да шкафы, но чтобы на все это полюбоваться, ждать своей очереди мне не пришлось, приняли сразу. Я вошла и для верности уточнила:
— Мне к Силантьеву…
Очень уж сидящий за столом человек не был похож на того следователя, которого я рисовала в своем воображении. Мне он почему-то представлялся таким высоким, солидным, с суровым лицом, в строгом деловом костюме. А оказался просто мужчиной лет сорока с небольшим хвостиком (это я про годы, а не про прическу), в серо-белом свитере, не очень-то и высоким, в меру упитанным, а в его небольших темно-серых глазах не было даже намека на ту рентгеновскую проницательность, которой должен был бы обладать колющий преступников, как орехи, следователь. И тем не менее этот вовсе не претендующий на солидность мужчина отозвался:
— Это я. Проходите.
Я прошла, села, запоздало вспомнила, что неплохо было бы и поздороваться (хотя нет, кажется, уже здоровалась, когда заглядывала в кабинет), и молча уставилась на него в ожидании, что вот сейчас он мне все и расскажет, с одного взгляда догадавшись, зачем я пришла. Но он вместо этого осведомился:
— Вы по какому вопросу?
— Я… это… — запнулась я, потом выпалила: — Вы занимаетесь делом Гутярина?
— Есть такое, — согласился он.
— Я его бывшая жена. А если по документам, то пока еще даже настоящая.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
