Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
– Здесь, что ли? – спросил Цыганков, глаза его за неделю после увольнения запали, выглядел он хреново.
– Здесь, – кивнул Ринат и уронил пачку «Родопи».
– Не нервничай, ты не идешь. Жди на лавке, на всякий случай, – одним видом отметая возражения, сказал Игорь.
– Ведите себя спокойно, не борзейте, – дал последние наставления Наташка.
Леха с Игорем вошли в подъезд и начали нелегкий подъем по высоким ступеням узкой лестницы. Идти двоим было неудобно, и Королев шел позади. Солнечный свет пробивался через пыльные, вытянутые окна, похожие на бойницы. На третьем этаже они остановились и, сняв фураги, стерли выступивший на лбу пот. Остановившись у нужной двери, они, также не сговариваясь, выдохнули. Леха нажал на звонок, но тот промолчал. Они несколько секунд простояли в нерешительности, потом Игорь постучал. Ответа по-прежнему не было. Снизу по подъезду послышались тяжелые шаги.
– Вы че, дверью ошиблись, пацаны? – глухо спросил их блондин с короткой стрижкой. Его широкие плечи занимали всю площадку.
– Мы к Берензону.
– А вас звали? – безучастно спросил мужик.
– Нет, но у нас дело важное. – Серые глаза из-под нависающего лба смотрели бесстрастно. Лехе от этого взгляда стало не по себе, и он быстро добавил: – Хотим ценную вещь продать.
– Вы не по адресу пришли, – блондин впервые отвел от них глаза и посмотрел вниз на свою авоську, где лежало мороженое в вафельных стаканчиках, завернутое в бумагу, угрожая растаять в духоте. Потом он оттеснил фураг и вставил ключ в замок.
– Очень ценную вещь, – хрипло выдавил Игорь, и дверь перед ним захлопнулась.
Леха нервно рассмеялся, а Цыганков осел на ступеньки. В полной тишине прошла минута, Королев потянулся в карман за папиросами, когда дверь открылась.
– Он вас примет.
В коридоре блондин неожиданно присел и быстрыми движениями ладоней обыскал их от носков до подмышек. Квартира была большая. Лампочка без плафона, старое трюмо с потускневшим от времени зеркалом, фураги повисли на доске с гвоздями, заменявшей вешалку.
– Разувайтесь, и направо.
Без тапочек ноги чувствовали, что пол давно не обновлялся, и краска пошла трещинами. Они вошли в просторный зал с балконом, внутри было темно. Окна выходили на солнечную сторону и были закрыты пищевой фольгой. В углу стоял выключенный черно-белый телевизор на ножках. Пахло старостью и сердечными каплями.
Блондин прошел мимо друзей и поставил на низкий столик блюдечко с воткнутой в вафельный стаканчик чайной ложкой. За ним из кресла потянулся маленький старичок в белой майке на лямках, тренировочных штанах и теплых тапочках. Он повернул голову и бросил на посетителей быстрый взгляд черных глаз, увеличенных огромными очками. На черепе у него остался только белый пушок.
– Игорь и Алексей, – доставая мороженое ложкой из стаканчика, бесцветным голосом констатировал Берензон, потом пристально посмотрел на удивленных фураг и усмехнулся. – Что украли? С чем пришли?
– Платина, – тихо сказал Игорь.
– Ого, – делано удивился старичок и обратился к блондину, стоявшему за спиной друзей: – Ты слышал, Ваня, чем молодежь теперь торгует. Сколько платины?
– Два с половиной килограмма, пять слитков по полкило.
Леха почти сказал, что слитков шесть, но старичок положил ложечку на тарелку, поставил на стол и откинулся в кресле.
– Еще принести, Давид Исаакович? – спросил Иван, но Берензон только махнул рукой.
– Сколько просите?
– Десять тысяч, – сказал Игорь.
– Ваня, когда ты в первый раз мороженое попробовал?
– Я не помню, Давид Исаакович, – пробасил блондин.
– А я помню, в сорок девятом году, тебе семь тогда было, ох и рад ты был. А вы когда попробовали? Тоже не помните. Тысячу даю за ваши слитки. От них след до вас от самого завода тянется.
– Семь, – прохрипел Игорь и откашлялся.
– Три, молодой человек, и только потому, что я стал стар, и мне много уже не надо, а если не согласны, то вот вам предсказание, скоро у вас, кроме меня, найдется покупатель, и с радостью согласится на десять тысяч и на двадцать. Вы обрадуетесь ему, и вас тут же заметут менты.
– Почему?
– Потому что покупатель будет ссученный.
– Пять с половиной, – после паузы сказал Игорь. – За меньше мы не можем.
– Ой, размяк я, Ваня, растаял, как мороженое, – все это Берензон произносил ровным бесцветным голосом, глядя на блюдечко, где действительно образовалась молочная лужица. – Пришли изгаляться над стариком. Пять. Пять ровно. По тысяче за слиток. Уговорили.
– Когда принести?
– Когда вы ее украли?
– В марте.
– В самом конце, – уточнил Леха.
– Вас подозревали? – Королев и Цыганков одновременно кивнули. – Надо еще немного подождать. Скорее всего, вас, дураков, пасут. Надежней вам совсем из города на время уехать, но это как сами решите.
Берензон впал в задумчивость, снял очки и захлопал близорукими глазами.
– Ваня, чего ты боишься?
– Спиться, Давид Исаакович, – равнодушно ответил блондин.
– Правильно, Ваня. Бояться надо. Вот ты, – Берензон указал пальцем в сторону Игоря. – Я смотрю, не очень боишься, а вот друг твой волнуется, и это хорошо. Страх, он помогает. Вот Ванин папа был бесстрашный мужик, ничего не боялся. Здоровый как бык и замерз пьяным в сугробе. Я вот маленький, тощий, всего пугаюсь и жив до сих пор. Не понимаете, о чем я говорю? Вижу, что не понимаете, потом поймете. В общем, дорогу сюда забудьте, что были у меня, никогда не вспоминайте, никому не рассказывайте. Через месяц к тебе, Леша, придет Иван, он все расскажет, куда деньги, куда товар. Попробуете обмануть, пожалеете, что в тюрьму не сели. Ну все, ступайте, проводи их, Ваня.
Белый кит
Облака светились желтым, оранжевым и ярко-красным ближе к солнцу. Закат был скрыт домами, но небо вокруг, далекое и холодное, притягивало. Цвета менялись и перетекали: бледнели, снова вспыхивали от лучей другими красками, и долго смотреть на эту ненадежную реальность было больно.
Вова отвернулся, поморгал, прогоняя с глаз темные пятна. Теперь перед ним площадь Кирова, сливалась в целое и распадалась, как хорошо знакомая картина, где все знакомо и ничто новое появиться не может. Вот гигантские колонны Дворца культуры, вот елочки, памятник с протянутой рукой, холмики снега стараются накрыть лавки. Прохожие спешат пересечь открытое пространство, одинаковыми путями, как маленькие машины, оставляя морозный пар дыхания. За спиной остановился трамвай, без дребезга и шума, боясь нарушить тишину.
Перед глазами Вовы табличка: «Обмен. Покупка – 3000, продажа – 3500». Официальный курс на 2 декабря – 3249 рублей, но это Вове надо держать в голове. После «черного вторника» в октябре желающие закупиться долларами успокоились, ждали, далеко ли валюта пойдет вверх или вдруг опустится до прежнего уровня. На самом деле ничего в этом не понимали, а Вова знал, что, куда бы ни направился курс доллара, он останется с прибылью.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
