– Да мне правда пес приснился! – с жаром пояснил Вестник, нервно размахивая руками. – И еще это… озеро, которое проточное, недалеко тут есть.
– Знаю я это озеро. Еще что-нибудь помнишь?
– Жарко было. Сильно жарко. Как будто солнце прямо в темя светит, а самого солнца не было – облака на небе.
– Ясно. Это все?
– Ну… Да. А что, мало?
Ох, ну что тут скажешь? Что маг-предсказатель и маг-воин – два абсолютно разных специалиста? Бесполезно! До селянского сознания это не доходит.
Из меня же толковательница снов откровенно никакая. Так, по интуиции, бывает, что угадаю. Ну не учили меня этому.
Пока же все сказанное Вестником натолкнуло только на пару мыслишек, которые завтра неплохо бы проверить… и создало общее ощущение, что спокойная жизнь опять катится в тартарары.
– Если это все, что помнишь, то ведьму оставь в покое. Мы, к твоему сведению, тоже умеем и любим спать.
– Хочешь – уходи, хочешь – здесь ночуй: не жалко. Только помолчи, ладно?
Он подумал – и с кряхтением полез на полати, где, поворочавшись минут пять, притих.
А я села, подумала и мрачно подвела итог. Во-первых, зелье остыло, во-вторых, фолиант захлопнулся, в-третьих, плюшки потеряли всю свою привлекательность, а в-четвертых, последний спокойный вечер в моей жизни был лет пять назад, и повторить его не удалось ни разу, несмотря на многочисленные попытки. Все они заканчивались примерно как вот эта.
Тьфу ты!..
ГЛАВА 2
Я уныло потянулась, встала с пола и несколько раз прошлась по комнате, разминая затекшие ноги. Замерла, прислушиваясь.
Полночь. Нет, хриплый бой настенных часов оставьте мертвякам, которым сейчас положено увлеченно начинать бурительно-подкопные работы по доставке бренного тела на землю грешную. Копают, наверное, когтями. Особо сообразительные и ленивые – крышкой гроба. М-да, неистощимая фантазия у селян…
Я же, в отличие от мертвяков, прислушивалась не к часам, которых принципиально не признавала, а к лесу. Сова отправилась на охоту, значит – полночь.
Три часа работы – и все без толку.
Нет, справочник символов, недалекий, в общем-то, от сонника, я нашла, но вот информация, в нем содержащаяся, осмыслению не поддавалась.
Особенно радовала классификация собак: «Собака черная; собака рыжая; собака светлая; собака рычащая».
По-умному подобное, кажется, называется делением с неверным основанием, я же, недолго думая, окрестила это маразмом и была права. Неужели черная собака не может быть рычащей?
Да и не знала я, какую он там собаку видел.
В следующий раз, прежде чем начинать убиваться из-за собственной профнепригодности, выбью из допрашиваемого всю доступную информацию и половину недоступной, а уж потом стану смело топиться в омуте отчаяния оттого, что нельзя быть мастером во всех областях магии сразу. По крайней мере, мне за мои восемьдесят три года прозябания на белом свете это не удалось. Пожалуй, пора заняться самообразованием…
Эх, Реда бы сюда… Вот уж кто сумел бы объяснить не только сон Вестника, но и растолковать мои предрассветные бредни в виде пляшущих перед глазами розовых зайчиков, призывно машущих морковками: «Пить меньше надо, ведьма! Говорил я тебе: напиваться – так брагой, нечего организм вином травить!»
Я снова приземлила материальную оболочку на пол и придвинула к себе пыльный талмуд. Люблю сидеть на полу. Причем эта любовь, как, собственно, и большинство моих привязанностей и антипатий, никакой почвы под собой не имеет. Разве что на полу тесно никогда не бывает…
К рассвету, перечитав страниц сто пыльной книженции, нелюбимой мной вот уже с полвека – ну что поделаешь: мой разум никогда не находил удовольствия в запоминании новой, тем паче такой занудной информации, – выпив пять чашек полынного зелья и вспомнив абсолютно всех мракобесов со всех Веток, я выяснила немало.
Во-первых, собака означает беду, которая вроде бы пройдет мимо – то бишь разразится, но немножко подальше. Во-вторых, солнце, палящее сквозь облака, означает, что сон сбудется очень скоро, пожалуй, даже завтра. И в-третьих, местное озеро означает, что беда пройдет мимо именно по нему; но самая главная неприятность оказалась в том, что озеро проточное. Река, текущая через озеро, связывает, как нить, проходящую по нему беду и… нет, не Вестника, а того, кто расшифрует его сон.
– Вот свинство!!! – не выдержав, ругнулась я.
Нет, ну кто, кто мешал мне просто наплевать на этого мальчишку и преспокойно лечь спать, вместо того чтобы всю ночь лопатить фолианты, а к утру получить себе очередную головную боль? Как будто у меня их без того мало…
Сознание, измученное бессонной ночью и новой свалившейся на него проблемой, решило, что с него, пожалуй, хватит, и провалилось в сон. Растягиваясь прямо на досках, я только успела напоследок поблагодарить Хранящих, что нынешние визитеры дальше порога не проходили, а мальчишка разулся, так что на чистоту пола я могла рассчитывать…
ГЛАВА 3
Я очень люблю тяжелые капли, размеренно стучащие по дороге, низкие, словно теплые, как пуховое одеяло, тучи, устилающие небо… Я люблю дождь.
Но не когда я стою в летнем платье без рукавов на берегу малознакомого озера, а сверху хлещет ливень с градом.
Такая простая затея – подежурить сегодня у озера, утром вообще казавшаяся приятной прогулочкой, быстро превратилась в картину «ведьма-лягушка осваивает профессию русалки». Взграхх![6]
А кто во всем этом виноват? Один паршивый мальчишка, утром беззастенчиво утащивший с блюда последние плюшки – как будто он вчера их мало съел! – перешагнувший через мое тело, распростертое на полу, и ушедший в неизвестном направлении. Даже дверь обратно вставить не забыл.
А теперь по его милости я должна мерзнуть, кормить комаров и оттачивать технику изощренной ругани. Хотя у меня и без того квалификация зашкаливает…
– Высушить вас, леди? – Взрыв боли в голове.
Враз раскалившийся талисман, обжегший кожу. Идиот!!!
С трудом открыв глаза и сфокусировав их на причине своих страданий, я обнаружила русоволосого короткостриженого мага в лодке, согнувшегося пополам от боли, возвращенной ему талисманом. Ну хоть все по справедливости…
– Прошу прощения, риль. Надеюсь, я не доставил вам столь же болезненных ощущений?
Надеяться можно. Только вот виски до сих пор ноют, и эта проклятая железка все никак не остынет.
– Переживу, – вымученно улыбнулась я.
