Перед отъездом из Провиденса он проверил письменные работы 101-го класса антропологии и отметил, что почти все они были выполнены на «хорошо» и «отлично». Семестр должен быть интересным, а может, даже и захватывающим.
А теперь он надеялся, что в выходные в Ньюпорте больше не будет переполненных ресторанов и дорожных пробок, обычных для летнего сезона.
Эрл занимал гостевое крыло фамильного дома, Сквайр Холла, построенного Сквайром Моором для своей младшей дочери по случаю ее бракосочетания с Гордоном Бейтманом, с «вампиром», как называл его Сквайр, из-за того, что четыре поколения Бейтманов занимались похоронным делом.
Из всех домов, подаренных им своим детям, этот оказался самым маленьким — показатель того, что отец был против этого брака. Ничего личного, просто Сквайр боялся смерти и даже запретил произносить это слово в своем присутствии. Появление в семействе человека, который несомненно будет совершать обряд погребения своих родственников, было постоянным напоминаннем запретной темы.
Гордон Бейтман отреагировал на это тем, что убедил свою жену называть дом Сквайр Холл, — лукавая месть тестю и тонкое напоминание о том, что никто не почитает его больше, чем он.
Эрл всегда верил, что собственное имя было еще одной издевкой над Сквайром, потому что старик Сквайр всегда пытался создать впечатление, будто его так назвали в честь того, что поколения Мооров из Дингля имели привилегированный титул сквайров, а между тем в старину в графстве Дингль сквайры должны были дергать себя за чуб в знак особого уважения к графу.
Когда Эрл сумел убедить отца, что не собирается стать еще одним гробовщиком в семье Бейтманов, отец продал похоронное бюро частной корпорации, которая сохранила прежнее имя заведения и наняла хорошего управляющего.
Теперь родители проводили девять месяцев в году в Южной Каролине, поближе к его замужним сестрам, и разрешили Эрлу в это время пользоваться всем домом. Он отказался от предложения. Это крыло было в его вкусе, с книгами и экспонатами, запертыми в стеклянных шкафах. Еще отсюда открывался роскошный вид на Атлантический океан. Эрл считал, что море очень успокаивает.
Покой. Возможно, это он ценил более всего.
На шумном нью-йоркском собрании потомков Сквайра Моора он старался держаться в стороне и только наблюдать, не судить слишком строго и не участвовать в хвастливых россказнях. Казалось, что его родственники только и говорят о том, как хорошо они преуспели, и, подобно Лайаму, с упоением наперебой рассказывают анекдоты про своего эксцентричного, а порой и жестокого предка.
Эрл также знал, как охотно некоторые из них уцепились за прошлое его отца, потомственного гробовщика. На приеме он подслушал разговор двоих, унижавших его и отпускавших едкие шуточки о преемниках и о самой профессии.
«Холера их побери», — думал он, вставая с дивана. Было без десяти восемь, пора собираться. Ему не хотелось идти на обед к Нуале, но, с другой стороны, там будет Мэги Холлоувей. Она такая хорошенькая…
Да, ее присутствие гарантировало, что вечер не будет скучным.
6
Доктор Вильям Лейн, директор резиденции «Латам Мейнор», в третий раз посмотрел на часы за последние пять минут. Он и его жена должны быть у Нуалы Моор в восемь часов, а между тем уже без десяти восемь. Крупный, лысеющий пятидесятилетний мужчина, доктор Лейн был утешительно внимателен со своими пациентами, терпение это, однако, не распространялось на его жену.
— Одиль, — позвал он, — ради Бога, поторапливайся.
— Сию секунду. — Ее глубокий и музыкальный голос донесся с лестницы из дома, который некогда служил каретной у «Латама Мейнора». Спустя мгновение она влетела в гостиную, на ходу застегивая сережку.
— Я читала миссис Патерсон, — сказала она. — Ты же знаешь, Вильям, какая она. Все еще не привыкла к новому месту и никак не хочет смириться с тем, что сын продал ее дом прямо из-под нее.
— Скоро привыкнет, — раздраженно сказал он. — Они здесь все постепенно становятся абсолютно счастливыми.
— Знаю, но порой нужно время. Я считаю, что новым гостям поначалу необходимо хоть немного внимания и заботы. Как я выгляжу? — Она улыбнулась своему широкоглазому и белокурому отражению в зеркале.
— Ты прекрасна. Всегда хороша, — коротко сказал Лейн. — Что тебе известно об этой падчерице Нуалы?
— Нуала все мне о ней рассказала, когда навещала Грету Шипли в прошлый понедельник. Ее зовут Мэги, и Нуала была замужем за ее отцом много лет тому назад. Она собирается погостить две недели. Похоже, Нуала совершенно счастлива. Не правда ли, замечательно, что они снова встретились?
Не ответив, доктор Лейн открыл дверь и отступил в сторону. «Настроение у тебя отличное», — подумала Одиль, проходя мимо него и спускаясь к машине. На мгновение она задержалась и взглянула на «Латам Мейнор», его мраморный фасад мерцал в лунном свете.
Она торопливо заметила:
— Кстати, я взглянула на миссис Хаммонд, у нее одышка, и она какая-то бледная. Может, тебе ее посмотреть перед уходом?
— Мы и так опаздываем, — нетерпеливо ответил доктор Лейн, открывая дверцу машины. — Если я понадоблюсь, то смогу вернуться через десять минут, а тебе скажу, что с миссис Хаммонд сегодня ничего не случится.
7
У Малкома Нортона в этот вечер настроение было не особенно хорошим. Седовласый мужчина с военной выправкой, он производил внушительное впечатление, но за импозантной внешностью скрывался неуверенный человек.
Три дня тому назад Нуала позвонила и пригласила его к себе на обед, чтобы познакомить со своей падчерицей. Для него это был шок — не само приглашение, а неожиданная новость, что у Нуалы появилась падчерица.
Адвокат с приличной практикой, работающий в одиночку, Нортон заметил, что в последнее время список его клиентов сильно сократился, частично по причине их старения — он стал почти экспертом по делам безнадежно больных, но также из-за приезда нескольких молодых и агрессивных адвокатов.
Нуала Моор была одной из немногих оставшихся клиентов, и ему казалось, что он знает ее дело вдоль и поперек. Она ни разу не упоминала о своей падчерице.
Постепенно и осторожно Малком Нортон уговаривал Нуалу продать дом и перебраться в «Латам Мейнор». До недавнего времени она проявляла интерес к этой идее, признавшись, что после смерти мужа Тима дом опустел, а его содержание и ремонт становились все дороже.
— Знаю, что надо менять крышу, что отопительная система устарела, и любой, кто купит дом, должен будет установить центральное воздушное кондиционирование, — говорила она ему. — Вы полагаете, я смогу взять за него тысяч двести?
Его реакция была сдержанной.
— Нуала, цены на недвижимость здесь сильно упадут после Дня труда. Может, на следующее лето нам удастся выручить столько, но мне хочется, чтобы вы хорошо устроились, и если вы готовы переехать в «Латам» прямо теперь, то за эти деньги я могу взять заботы о доме на себя и кое-что тут поправить. В итоге я смогу вернуть свои деньги, а вам больше не придется на него тратиться. Имея страховку Тима и деньги от продажи, вы сможете заполучить самое лучшее место в «Латаме» и, может, даже оборудовать одну комнату под студию.
