Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 11
И, обернувшись, – набросилась на мужиков:
– А вы чего гогочете?! Старый похабник над девчонкой изгиляется, а вам бесплатное кино. Цирк устроили! Всех на выписку! Олегу Павловичу так и скажу: здоровы эти жеребцы, пахать можно!
На кричащую, разрумянившуюся как булочку Люду, мужикам смотреть было приятно. Что они и делали с большим удовольствием.
– Я, девонька, к смертушке загодя приготовилась. Как хворь маленько отпустит – роюсь-прибираюсь в шкафах, сортирую одёжу. Это дочери, это сестре, это – соседке. А этот узел, с запиской наверху, – смёртное. Все-то дела переделала, до чего руки сто лет не доходили. Даже кукле-чайнице пришила оторванную пуговичку на фартучке…»
Аня внимательно слушала. Скатывала ватно-марлевые тампоны и турундочки и бросала в стерилизатор: одноразового материала катастрофически не хватало. В помощь ей дали женщину из выздоравливающих, после удаления желчного пузыря.
Маленькая, кругленькая женщина оказалась разговорчивой, ни на минуту не умолкала. Голос напевный, ровный, ласковый – как речка журчит. И слова неутомимо выкатываются, круглые, гладкие, как обточенные водой камушки:
– Маленькую внучку к себе перестала звать. А помру при ней, не приведи Господи: перепугаю насмерть дитя. На улицу выхожу – наилучшее бельё под низ вздеваю. Чтоб, если на улице Богу душу отдам – не совестно перед людьми было. Врачи говорят: «Не рак это», – да на то и врачи, чтобы так говорить. Про операцию молчат – значит, безнадёжная.
А болячка проклятущая всё сильнее жмёт. И чую: уже она в моём организме вовсю хозяйничает, а меня из хозяек в квартирантки в уголок выжила. Как лиса – зайца в лубяной избушке… Во-от, значит, такие дела, не приведи Бог, девонька… А потом к Олегу Палычу на стол попала. Думала, изрежет всю вдоль и поперёк. Ан только четыре дырочки! Не глядя, операцию сделал.
– Как – не глядя?
– А так. Мне потом медсестра, дай ей Бог здоровья, рассказала. Упёрся глазами не на моё пузо, а в маленький экранчик, вроде телевизора. И вот – только четыре дырочки!
Женщина с готовностью, с гордостью даже, привычно – видно, многим охотно показывала – задрала байковый халат и ситцевую рубашку, отклеила уголок пластыря на повязке. Всё понятно: лапароскопия.
– Вот он какой у нас, Олег Палыч, дай Бог ему здоровья!
С высокомерным хирургом у Ани с самого начала выстроились непростые, натянутые отношения. Но особенно обострил их последний случай.
Девчонку-первородку из дальней деревни не успели довезти в район до роддома. Перепуганная, худенькая, она не переставала гудеть басом, как сирена. Люда и Аня, закутанные в стерильное, похожие на двух зелёных снеговичков, над ней хлопотали. Уговаривали:
– Ну, матушка, ласточка, потерпи, всё будет хорошо!
Просили правильно дышать. Аня, давая пример, сама то пыхтела как паровоз, то дышала мелко как собачка, выпучивая глаза.
Стремительно вошёл Олег Павлович в клеёнчатом фартуке. За неимением ставки акушера-гинеколога, в экстренных случаях он выполнял и эту работу. Заглянул между напряжённых тощеньких, красных голых ножек в длинных бахилах. Девчонка набрала воздуху и завопила пронзительнее.
– А ну, заткнулась! Рот – закрыла! – и, так как девчонка прибавила громкости – он… слегка хлопнул её по щеке! Это роженицу-то!
Девчонка, видимо, так удивилась, что сразу отключила звуковое сопровождение. Начала старательно дышать и тужиться, когда велели. Роды были стремительные – через полтора часа Люда мыла, обмеряла, взвешивала и пеленала мяукавшего, кряхтевшего ребёнка. Родился мальчик. А тут и неотложка подоспела, девчонку с малышом увезли в район.
Аня прибирала смотровую. И, пока прибирала, накапливала в себе гнев. Придумывала тираду, которую, войдя в ординаторскую, выскажет хирургу. Распоясался в своей вотчине, при всеобщем молчании и попустительстве. А она, Аня, молчать не собирается.
– Вообще-то, Олег Павлович, у нас больница, а не концлагерь! И в ней работают не фашисты, а врачи. И гитлеровские методы недопустимы! – и дальше, и дальше пошла: о милосердии, о лечении словом, о великом предназначении быть женщиной-матерью, о таинстве первого вдоха… Даже самой понравилось. Перестала трепетать, голос набирал ровность и лекторскую, профессорскую строгость.
Люда и ещё одна присутствующая врачиха чуть не поперхнулись чаем. Хирург кинул в рот шоколадную конфету, вкусно прихлебнул чёрный, крепчайший чай. Приподняв бровь, невозмутимо слушал Аню.
– Всё сказали? Я устал и хочу спать. Поэтому вкратце, – и пошёл негромко чеканить: – Я с первой секунды вижу, кричит человек от боли или играет в боль. Наша юная родильница в боль играла, как большинство рожающих. Насмотрелись тупых фильмов. Вбили им в голову стереотип, запрограммировали: раз женщина рожает – непременно должна орать во всю глотку. Режиссёру – колоритный кадр, красную дорожку и Оскара – а акушерам после них расхлёбывай.
Ей, дуре, нужно помогать ребёнку и врачу. Так ведь не до этого: она ведь играет главную роль в мелодраме под названием: «Мои роды!». Они потом на мамочкиных форумах друг перед дружкой хвастаются: кто громче орал. А о ребёнке она думает? Каково ему задыхаться в родовых путях? Зрителей, блин, нашла. Увольте меня от бесплатного выслушивания воплей.
А также увольте от истерик младшего медицинского персонала. Вы ведь практикантка мединститута, кажется? Мой вам совет: идите… в фармацевты. Или в хоспис, что ли. Утешать, слёзы и сопли утирать – отличная из вас сестра милосердия получится.
Аню снова начало потряхивать:
– Вы-то сами испытывали такую боль?! Поставьте себя на её место!
– Не собираюсь ставить себя на место больного. А если соберусь – в тот же день распишусь в собственном непрофессионализме и подам заявление об уходе, – он глядел мимо Ани, потеряв к ней всякий интерес. Как будто она была пустое место. – …С вашего позволения. Если удастся, сосну минуток двести, – он откланялся, легко вскочил… Точно не было за плечами двух дневных плановых операций и экстренных родов.
– Тебя какая муха укусила? – полюбопытствовала Люда, ставя остывшую чашку. – Да мы на Олега Павловича тут молимся. Трясёмся, как бы в область не переманили. Да он диагност от Бога! Гений! С ним по скайпу консультируются! Из соседних регионов едут! Он, вот только взглянет на человека – так сразу и выдаёт диагноз. Живой рентген, УЗИ и томограф, вместе взятые. А диагностическая аппаратура у нас, сама видела…
Аня видела в сельской амбулатории запертый кабинет с томографом. Люда рассказала: купили за бешеные деньги, долго ждали специалистов. Пытались запустить – а он не рабочий! Ни один из привезённых в область томографов не работал, хоть сразу на свалку.
Потом приезжали дамы из области, из управления здравоохранения. В соболях и бриллиантах, ухоженные, сияющие. Сразу видно (Люда подпустила в голос сарказма), зря времени не теряют: хорошо кушают, высыпаются всласть, исправно ездят по курортам…
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 11
