Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
– Ясно. Анатолий Павлович, может, за встречу и знакомство по пятьдесят грамм? А то я смотрю, мы тут совсем одни остались, а людям убирать надо.
– Я – за. Тем более что я вам за свое освобождение из лагеря военнопленных до конца жизни теперь должен. Мне порой снится совсем другая судьба и жизнь… Вы где разместились? Может, ко мне в комнату? Я в ней один. Соседа пока не дали, – идя по коридору, предложил Камышников.
– Да какая, в принципе, разница. Давайте у вас – раз вы один.
Смех нас разорвал, когда мы остановились у дверей нашей с ним общей комнаты. Камышников оказался как раз моим соседом. Быстро накрыв из своих запасов стол и пропустив по маленькой, мы продолжили прерванный разговор.
– Я видел, что вас очень интересовала обстановка на Воронежском направлении? – спросил Камышников.
– Да. Я родом из Тамбова, а это, считай, по соседству. Всего-то чуть более двухсот километров.
– Ну да. Бывал я в Тамбове. Этой осенью. На танкоремонтном заводе. Хороший городишко. Да и в Воронеже побывать пришлось.
– Воевали там?
– Да. Сначала на дальних подступах к городу, а затем и в самом городе.
– Танки в городе? Надеюсь, хоть с пехотным прикрытием? Кстати, вы же говорили, что служите на Брянском фронте, а в городе, насколько я знаю, действует Воронежский фронт.
– Наша армия входит в состав Брянского фронта. После июльских боев нас выводили на переформирование, а потом в резерв Ставки. В середине сентября одну танковую бригаду нашего 2-го танкового корпуса использовали в городе, вот с ней я туда и попал.
– Понятно, простите, что перебил ваш рассказ. Тяжело, наверное, было сражаться в городских кварталах?
– Не тяжелей, чем в Слуцке, Гомеле или этим летом. В Воронеже мы почти полтора месяца поддерживали действия штурмовых групп одной из дивизий НКВД, оборонявшихся в районе сельхозинститута. Неплохо немцам ребра посчитали.
– Потери большие были?
– В ротах в строю по два-три танка осталось. Это при том, что подбитые машины старались сразу же эвакуировать и ремонтировать.
– Понятно. Анатолий Павлович, вы несколько раз упоминали про летние бои под Воронежем, не расскажите о них?
– Если вам интересно, расскажу. В середине апреля 1942 г. Лизюков получил приказ сформировать 2-й танковый корпус. С собой к новому месту службы он взял часть штабных командиров 2-го гвардейского корпуса, в том числе и меня.
По решению Ставки 2-й танковый корпус был включен в состав созданной в Московском военном округе 5-й танковой армии. Кроме него в состав армии вошли 11-й танковый корпус, 340-я стрелковая дивизия, 19-я отдельная танковая бригада, артиллерийские и другие части.
По своему составу танковые корпуса были однотипны – они включали в себя одну тяжелую танковую бригаду на «КВ-1»[6] и две бригады танков, укомплектованных «Т-34» и «Т-60»[7].
Мотострелковые бригады тоже были однотипные – 3 мотострелковых батальона, минометный дивизион, артиллерийский дивизион, зенитный дивизион. Плюс отдельные подразделения. Все части формирования весны этого года.
В июне Лизюкова назначили командующим армией, во вновь формируемый штаб армии перевели и меня. В середине июня нашу армию включили в состав Брянского фронта. Оставаясь в резерве Ставки Верховного главнокомандования, она была сосредоточена в районе города Ефремова в готовности к нанесению контрудара в случае прорыва противника на Мценском направлении.
28 июня началось германское наступление на Орловском и Курском направлениях. Наша армия частью сил 2-го танкового корпуса сражалась на Орловском направлении. Оборонительные бои там шли очень тяжелые. Бригады постоянно контратаковали врага, заставляя его останавливать свое продвижение и даже отступать. Тем не менее в конце первой декады июля Орел и Курск пали, а немцы стали продвигаться на Воронеж.
Если помните, 7 июля Брянский фронт был разделен на собственно Брянский[8] и Воронежский[9], во главе которого стал генерал-лейтенант Голиков. Мы остались в составе Брянского фронта.
К исходу 12 июля (в РИ 2 июля) противник, продвинувшись в полосе нашего фронта на глубину 60–80 км и в полосе Юго-Западного фронта до 80 км, окружил западнее Старого Оскола часть соединений 40-й и 21-й армий. На Воронежское направление из резерва Ставки ВГК были срочно направлены резервы[10]. Одновременно в районе Ельца с целью нанесения контрудара по флангу и тылу группировки немецких войск, наступавших на Воронеж, было принято решение о сосредоточении нашей 5-й танковой армии, усиленной 7-м танковым корпусом Ротмистрова, и 1-й истребительной авиационной армии резерва Ставки ВГК.
Для переброски своих войск в исходный район Лизюков предложил всем составом армии совершить своим ходом марш, двигаясь в ночное время, так, чтобы танковые бригады можно было ввести в бой одновременно; единым бронированным кулаком этим выигрывалось необходимое время для перегруппировки войск. Данное решение было одобрено Ставкой[11]. Знающие люди поговаривали, что за это решение командующего первым высказался сам товарищ Сталин.
16 июля (в РИ 3 июля) германская мотопехота прорвалась к пригороду Воронежа. Город охватили пожары, на его улицах развернулись ожесточенные бои за каждый квартал, дом, этаж; бойцы бились насмерть.
В этот же день наша армия получила приказ «ударом в общем направлении Землянск, Хохол (35 км юго-западнее Воронежа) перехватить коммуникации группировки противника, прорвавшейся к реке Дон на Воронеж; действиями по тылам этой группы сорвать ее переправу через Дон и оказать помощь выходящим из окружения частям 40-й армии».
Времени для подготовки и организации контрудара было мало, тем не менее командование армии смогло своевременно выполнить приказ Ставки и нанесло всеми своими соединениями мощный удар по врагу. Первым вступил в бой 7-й танковый корпус, которому для усиления были выделены 611-й легкий артиллерийский полк, две мотострелковые бригады[12], а также 19-я танковая бригада полковника Калиховича.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
