— А теперь сядь, — сказала Люсинда, — и напиши ему, что ты будешь счастлив видеть его своим зятем.
— Черт побери! Даже не подумаю написать это! — воскликнул сэр Эдвард.
— Ну хорошо, напиши так, как ты считаешь нужным, — сказала Люсинда. — Но дай ему ясно понять, что в этом случае погашаются твои долги и что брачный договор должен быть составлен с наибольшей для нас выгодой.
— Ты хочешь сказать, что собираешься принять такое предложение? — спросил сэр Эдвард.
— Конечно, — ответила Люсинда. — Сообщи ему, что свадьба состоится здесь и все будет подготовлено к 28 апреля. И так как ожидается много родственников, а наш дом слишком мал, напиши ему, что мы будем ждать его не ранее начала церемонии.
— Он на это не пойдет! — сказал сэр Эдвард.
— Готова поспорить, что он согласится! — запротестовала Люсинда.
— Люсинда! — воскликнула леди Белвиль.
— Извини, мама, — сказала Люсинда с улыбкой, но как и папа, я игрок.
Леди Белвиль прикрыла глаза, как бы пытаясь отгородиться от всего происходящего.
— Неужели ты допускаешь, что тебя примут в свете, если ты будешь вести себя подобным образом? — еле слышно произнесла она.
— Смею заверить, когда я стану графиней Меридан, — ответила Люсинда, — все будут вынуждены терпеть мои эксцентричные выходки.
Сэр Эдвард замер от удивления, а потом расхохотался:
— Вот те на! Уж если кто и может справиться с Мериданом, то только ты, Люсинда! Ты всегда была маленьким чертенком.
— Мне кажется, у нас остается мало времени до свадьбы, — сказала леди Белвиль, смирившись с неизбежным, — и Люсинде следует поучиться вести себя, как подобает светской даме. Все эти годы я пыталась сделать из нее что-нибудь путное, но мне так и не удалось.
— Чепуха! — возразила Люсинда. — Ты, мама, была слишком поглощена поисками хорошего мужа для Эстер, чтобы обращать внимание на меня. Теперь Эстер выходит замуж за провинциального помещика, а я окажусь среди знати в Сент-Джеймском дворце.
— Все это ужасно! — со стоном произнесла леди Белвиль. — Эта сделка мне отвратительна. Я никогда не пошла бы на такое, если бы не ваши долги, Эдвард!
— Я полностью с вами согласен, родная. Я во всем виноват. — У сэра Эдварда был несчастный вид. — Но кто знает, все еще может обернуться к лучшему.
— Подумай, папа. Ты, может быть, никогда не нашел бы мне мужа, — сказала Люсинда. — Тебе следует написать письмо как можно скорее, пока лорд Меридан не передумал.
Сэр Эдвард внимательно посмотрел на нее.
— Ты ведь знаешь, что верховой еще ждет, — добавила Люсинда.
— Боже мой! Неужели этот человек не даст нам хоть немного времени все обдумать? — спросила леди Белвиль.
— А зачем? — удивилась Люсинда, — В конце концов он совершенно уверен, что мы примем предложение.
Глава 2
Люсинда медленно шла по саду к конюшням. Был теплый апрельский день, и солнце сверкало и отражалось от поверхности маленького пруда, заросшего водяными лилиями. Когда Люсинда была маленькой, она часто пыталась поймать одну из золотых рыбок, плававших и игравших между большими зелеными листьями. Теперь рыбок в пруду уже не было, и она впервые заметила, что пруд зарос по краям сорняками и мхом, и весь сад казался неухоженным и заброшенным. Она окинула взглядом яблони, которые давно никто не подрезал, теплицы с разбитыми стеклами, тропинки, заросшие чертополохом, и подумала, что бедный Джарвис, главный садовник, был уже слишком стар и у него никогда не было достаточно помощников, чтобы содержать это место в надлежащем порядке.
«Все время одна и та же проблема, — подумала Люсинда — деньги, а вернее, их отсутствие!»
Сколько раз она слышала, как ее отец возмущался:
— Кровопийцы! Они только и думают, как выжать из меня деньги! И черт меня побери, если они их получат!
— Но, дорогой, многие из них были очень терпеливы, — нежно пыталась урезонить его жена, с первого взгляда узнавая на счетах имена постоянных кредиторов.
— Нельзя выжать кровь из камня! — кричал сэр Эдвард, хватал счета, комкал их и бросал в камин.
Эти долги вовсе не были следствием расточительности. Люсинда знала, что в целом ее отец был очень осторожен и расходовал деньги крайне экономно, лишь изредка поддаваясь искушению сесть за карточный стол. Вся беда заключалась в том, что он просто не мог позволить себе содержать огромную усадьбу, в которой жили еще ее деды и прадеды.
Тем не менее сэр Эдвард никак не мог представить себе жизнь без привычного количества слуг — дворецкого и двух лакеев, начищавших фамильное серебро и прислуживавших за столом гостям из числа местных дворян, которые без конца наведывались к ним, уверенные, что их ждет теплый прием, превосходная кухня и отличное вино.
Леди Белвиль, в свою очередь, уверяла, что на кухне никак нельзя обойтись без кухарки, двух помощниц и судомойки, а содержание такого большого дома требовало наличия не менее трех горничных.
Они также держали дорогих породистых лошадей — не только для экипажей и фаэтона, которым сэр Эдвард так лихо управлял, но также для охоты, верховых прогулок и даже для участия в местных скачках.
Естественно, что при таком образе жизни денег все время катастрофически не хватало, причем, как заметила Люсинда, экономить приходилось за счет содержания сада, починки крыши, ремонта комнат для прислуги — а также за счет ее самой. Она пыталась вспомнить, когда ей в последний раз шили новое платье, а не просто перешивали одно из старых платьев Эстер. Люсинда поморщилась, вспомнив, как костлявые пальцы деревенских портних затягивали на ней корсаж, подкорачивали юбку и пытались придать нарядный вид старенькой кружевной косынке, давно утратившей свежесть.
Она не очень интересовалась нарядами; тем не менее, по мере того как она взрослела, ей становилось понятно, почему окружающие бросали на нее удивленные взгляды, узнав, что она — сестра Эстер.
Никто открыто не говорил, что она слишком проста и непривлекательна, и кажется невероятным, что она состоит в родстве с золотоволосой красавицей.
Однако она часто ловила критические взгляды, направленные на нее, и слышала, как люди изумленно и недоверчиво восклицали: «И это сестра Эстер?!»
Смешно было бы уверять, будто ее не задевало такое отношение. Она старалась не думать об этом, но временами это было очень трудно. Она не испытывала чувства ревности по отношению к Эстер; она искренне любила сестру. Тем не менее в глубине души она считала Эстер ужасной занудой. У них было так мало общего, и если бы не Нат, Люсинда чувствовала бы себя невыносимо одинокой. Именно к Нату она сейчас и направлялась, как делала всякий раз, когда ей хотелось поговорить с кем-нибудь по душам.
Сад заканчивался высокой кирпичной стеной времен Елизаветы. Люсинда открыла ржавую железную калитку и увидела перед собой конюшни. Несмотря на то что постройки были старыми и обветшалыми, содержащиеся в них лошади имели лоснящийся, ухоженный вид.
