Он давно уже не исполнял чужих песен, свой репертуар был сформирован, регулярно пополнялся новыми композициями. Песни Ника потихоньку стали звучать на волнах «Нашего радио», началась более-менее активная концертная деятельность. В целом можно было сказать, что карьера рок-музыканта вполне себе состоялась: Ник был известен настолько, что пару-тройку его мелодичных песен мог напеть любой второкурсник любого вуза. Конечно, с популярностью исполнителей шансона или поп-музыки ему было не сравниться, но Ник пробивался, как и практически все рок-музыканты, в одиночку, без финансовой подпитки или поддержки мощных сообществ наподобие гей-тусовки.
Глядя на записи живых концертов западных артистов, легко собирающих стадионы, он всегда чувствовал противные укольчики, оставлявшие саднящие ранки недовольства собой и своим делом. «Блин, ну почему они слушают этот стремный Radiohead? – думал он. – Нудятина, тягомотина, не поет, а воет всю дорогу! Концерт – одна тоскливая песня на три часа, а народу приходят полчища!» Однако назавтра он снова брал гитару, ложился на свой продавленный кожаный диванчик и, меланхолично перебирая струны, сочинял очередные, поначалу нескладные строчки. Постепенно в сочетании с гитарными аккордами текст и мелодия обретали характер, становились более ясными, уверенными и иногда даже нравились самому автору. Тем не менее ему хотелось большего. В своих мечтах он видел себя как минимум равным Полу Маккартни или Мику Джаггеру.
Его любимая гитара «Орфей» уже давно никуда не годилась. Музыкальная индустрия сделала огромный скачок вперед, и неказистая болгарская поделка не могла и близко стоять с настоящими профессиональными инструментами. Однако Ник долго, до середины девяностых, не мог расстаться с «Орфеем» как с чем-то особенно близким и родным, умом, конечно, понимая, что на этом инструменте далеко не уедешь.
Музыканты потешались над ним, как могли, даже невозмутимый и флегматичный Васин однажды в ответ на просьбу дать прикурить и поделиться зажигалкой предложил вместо своей рок-н-ролльной Zippo кремень и огниво. Он специально выцыганил эти старинные предметы у сторожа какого-то краеведческого музея и ждал удобного момента, чтобы хоть как-то попытаться отвадить Ника от его полудохлого раритета.
Это и стало последней каплей. В тот же день Ник отправил «Орфея» на заслуженный отдых в старенький кофр и закинул его в крохотную подсобку на репетиционной базе. Вскоре группа переселилась в другое место, а во время переезда старая гитара куда-то подевалась. Ник как-то вспомнил о ней, но никто из музыкантов не знал, куда делся инструмент. Так «Орфей» надолго пропал из его жизни.
Глава 3
Геракл, что случилось? Почему ты штопаешь какие-то шмотки? Что? Боги продали тебя в рабство царице Омфале за то, что ты убил какого-то Ифита? Ну ты и попал…
По правде говоря, Геракл, это твой очередной очень странный поступок. Ты ведь и сам знаешь, что такое необъяснимое поведение за тобой водится. Вспомни, сколько редких и замечательных животных ты уничтожил? Немейский лев задушен. Лернейская гидра порублена на кусочки! А стимфалийские птицы кому мешали? Ты их перестрелял, словно куропаток в поле…
И все из-за неуемного желания прославиться, дорогой Геракл! Слушай, а эти приступы безумия и неосторожность в применении твоей силищи? Своего любимого учителя кентавра Хирона ты ранил отравленной стрелой, и старику ничего не оставалось делать, кроме как от жуткой боли прямиком отправиться в Аид! Когда же мы сели на корабль Арго и отправились на поиски золотого руна, наш вождь Ясон очень рассчитывал на тебя, Геракл. А ты взял и исчез почти сразу! Ну а про ужасную судьбу твоих несчастных детей от Мегары лучше даже и не вспоминать…
Я давно знаю тебя, Геракл, и, кажется, понял, в чем дело. Ты же все время тренируешься – бросаешься огромными скалами, таскаешь на себе горы тяжестей и металла. Это, конечно, дает свои результаты – твоя мускулатура говорит сама за себя. Но эта сила и красота имеют свою оборотную сторону. Вчера я говорил с врачом Асклепием. Он рассказал мне, что от таких упражнений в кровь поступает особое вещество. Асклепий назвал его мудреным словом – тестостерон. Он подозревает, что ты воспользовался услугами ушлого Гермеса, который где-то достал для тебя его немалую дозу. Применение этого загадочного вещества, по словам врача, помимо роста силы, приводит к приступам безумия и необдуманным поступкам! Так что, дорогой мой Геракл, заканчивай-ка ты с этим делом! Отдохни, как следует, съезди в Милет, погуляй там и попей водички из ручья. А если захочешь участвовать в Олимпийских Играх, то не раньше, чем через год!
– Я люблю вас! Пока! – Ник всегда заканчивал концерт этими словами. – До встречи в следующем году!
Концерт был последним в этом сезоне. Он прошел, как это часто бывает в провинции: довольно скверный звук, убогая сцена местного модного клуба, оформленного в стиле девяностых, заплеванный танцпол с прыгающей толпой. Спроси его завтра, Ник не смог бы назвать город, в котором он играл в очередной раз, – так они слиплись в сплошной ком. Владельцы провинциальных площадок практически всегда и везде старались угодить приезжим звездам – угощали лучшим алкоголем и местными яствами, приглашали хорошеньких девочек (а иногда – о ужас! – и мальчиков!) – в общем, старались, как могли. За это они лезли фотографироваться, объяснялись в светлых чувствах, травили старые байки – словом, пытались и развлечь, и себя показать.
Так и на этот раз: олигарх местного разлива, из тех, кого обычно вежливо называют «авторитетными предпринимателями», оказался гитаристом-любителем. Он был владельцем мясокомбината, стадиона и еще бог знает чего, но пришел в гримерку сразу по окончании выступления. В неуютной и холодной клетушке немедленно появились отличный виски и разнообразная закусь. Гость немного нелепо благодарил за выступление, увлеченно рассказывал Нику и его ребятам о своих гитарах, вовсю сыпал названиями и моделями инструментов.
Судя по всему, Федя (он так представился) действительно был серьезным и искренним коллекционером, что по-настоящему подкупило Ника. Концерт был на самом деле завершающий, после него группа уходила на новогодние каникулы. После второго «вискаря» бизнесмен-собиратель убедил Ника в том, что в прошлом году на аукционе ему удалось купить гитару, принадлежавшую великому Стиву Рэй Вону. На легком алкогольном кураже они неожиданно легко сорвались с места и прыгнули в Федин «Лэнд Крузер», оставив группу допивать оставшееся спиртное.
– Ну, показывай свое хозяйство! – пьяновато улыбнулся Ник, войдя в большую комнату в подвале кирпичного с башенками особняка. На стенах, богато отделанных деревом, были развешаны, словно в картинной галерее, разнообразные гитары. Посередине комнаты стоял богато оснащенный гитарный кабинет Fender с кучей примочек и разнообразных педалей.
– Щас! Смотри, какая красавица! – он снял одну из гитар, ловко воткнул шнур в усилитель и бойко жахнул по струнам.
– Федя, остановись! – заорал Ник.
– А чо?
– Да ничо! Ты видел, что написано на входе во всех музыкальных магазинах мира?
