Она поставила на стол чашку с чаем, которую допила, и продолжала:
— Милая Хиона, мне не надо говорить, как я тебе благодарна за то, что ты согласилась выйти за короля. Я ведь не преувеличивала, когда сказала, что умру, если должна буду расстаться с Джоном! Я так его люблю! Я знаю, что он любит меня, а потому, пусть нас ждет бедность, мы будем очень счастливы.
— Я знаю, — ответила Хиона, — и с моей стороны было глупо мечтать, что когда-нибудь я встречу кого-то вроде Джона и полюблю его, а он полюбит меня.
Наступило молчание. Потом Хлорис сказала:
— Наверное, видя, как счастливы мама и папа, мы обе надеялись, что обретем такое же счастье. Ах, Хиона, как несправедливо, что тебя принуждают выйти за старика, чтобы угодить королеве! Знаешь что? Она огромная жирная паучиха! Сидит в Виндзорском замке и оплетает своими сетями всю Европу.
— Я подсчитала, что очень скоро под прямым ее влиянием окажутся двадцать четыре монархии, — сказала Хиона. — Благодаря тому, что она сосватала им царствующую королеву или владетельную герцогиню.
— Наверное, это ее радует, — ответила Хлорис, — но это несправедливо по отношению к тебе и ко всем вроде нас.
— Да, конечно, — согласилась Хиона, — но ты должна понять, что мы — ничто в сравнении с фактом, что над дворцом развевается нужный флаг и что австрийские притязания потерпели очередное фиаско.
— Слава Богу, я буду жить в Англии, — сказала Хлорис.
Хиона налила себе чаю и только тогда спросила:
— Что дальше? Мама что-нибудь говорила?
— Совсем забыла! — воскликнула Хлорис. — Вчера вечером она сказала, что раз уж тебя необходимо отправить в Славонию, прежде чем там все взлетит к небесам, королева оплатит твое приданое целиком, а не только подарит мне часть моего.
— Что же, очень щедро с ее стороны, — сказала Хиона, — хотя, полагаю, старый король не будет интересоваться моими туалетами.
— Как знать! — сказала Хлорис. — Некоторых мужчин хорошенькие девушки интересуют в любом возрасте.
Хиона вздрогнула.
— Я не хочу думать об этом!
Хлорис беспомощно посмотрела на сестру, не находя, что еще сказать. Но тут открылась дверь, и в столовую вошла принцесса.
— Ах, ты здесь, Хиона! — сказала она. — Я не знала, что ты спустилась вниз, и заглянула к тебе в спальню.
— Что вам угодно, мама? — спросила Хиона.
— Мне только что принесли письмо от славонского посла. Он явится к нам в двенадцать часов в сопровождении сэра Эдварда Боудена, британского посла в Славонии, который, насколько я поняла, приехал сюда убедить ее величество…
Принцесса замолчала, и ее дочь докончила:
— …найти невесту для короля Фердинанда.
— Да-да, — сказала принцесса.
— Вы не сказали Хионе, мама, — вставила Хлорис, — сколько лет королю. А ему пятьдесят два.
Принцесса Луиза смутилась.
— Боюсь, любовь моя, — сказала она Хионе, — это действительно далеко не молодость, но, насколько мне известно, он очень деятелен.
Хиона встала из-за стола.
— Мама, мне хотелось бы проглядеть бумаги отца, не найдется ли там что-нибудь еще о Славонии. Будь он с нами, он рассказал бы мне все необходимое.
— Да, конечно, любовь моя, — согласилась принцесса. — И я знаю, твой отец гордился бы тобой и сказал бы тебе, что ты поступаешь правильно.
— Только у меня же нет выбора, мама, не правда ли? — с горечью спросила Хиона. — Но одно я решила твердо. Я не отправлюсь в Славонию с завязанными глазами, ничего не зная, не имея никакого понятия, что там происходит.
— Но почему ты думаешь, что там что-то происходит? — удивленно спросила принцесса Луиза.
— Я уверена, что нас не стали бы почти неприлично торопить, если бы все ограничивалось тем, что королю Фердинанду нужна жена, а австрийцы и немцы поднимают шум за сценой.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала принцесса Луиза в полнейшем недоумении.
— Я сама толком не знаю, — ответила Хиона, — но всем существом чувствую, что за этим кроется что-то гораздо более зловещее и грозное, чем нам говорили, и что посол — и английский тоже — сделает все, чтобы помешать мне узнать правду.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — растерянно повторила принцесса.
И первый раз за все утро Хиона улыбнулась.
— Если тут кроются тайны, — сказала она, — я намерена до них докопаться! Мой «третий глаз» убеждает меня не только в том, что они существуют, но и в том, что все, включая королеву, пытаются их сохранить.
Глава 2Посол Славонии, который, подобно большинству придворных и сановников там, был немцем, принес свои поздравления Хионе очень официально и очень напыщенно.
Одновременно у нее возникло ощущение, что британский посол сэр Эдвард Боуден держится чуть виновато, но он, как она заметила, словно бы робел перед своим собратом на поприще дипломатии и почти все время молчал.
После того как посол витиевато изъяснил ей, как много значит ее брак для народа его страны, принес ей поздравления и передал наилучшие пожелания от короля, наступила пауза — настала очередь Хионы отвечать.
Его длинная речь так ее убаюкала, что она не сразу поняла, что от нее требуется, а тогда сказала:
— Я не могу понять, ваше превосходительство, почему король сам не приехал в Англию, и чтобы обратиться к королеве за содействием для своей страны, и чтобы лично попросить моей руки.
Славонский посол изумился так, словно она швырнула в него бомбу.
Затем он надулся, запыхтел и вновь произнес длинную речь, настолько запутанную, что Хионе стало ясно одно: правды она не услышит.
Она заметила, насколько мать расстроила ее прямота, поняла, что та опасается, как бы она не настроила посла против себя. Уж тогда он, конечно, доложит своему королю о ее поведении в самом черном свете.
Однако ее больше заботила собственная судьба, чем чувства ее матери, и когда наконец его гортанный голос умолк, она сказала:
— Неужели, ваше превосходительство, ситуация в Славонии настолько критична, что все необходимо делать в подобной спешке?
На этот раз, к ее удивлению, ей ответил сэр Эдвард, прежде чем посол успел обдумать ответ, в уклончивости которого она заранее не сомневалась.
— Положение, ваше высочество, достаточно трудное, — сказал он, — но его величество убежден, как и все мы, что сообщение о вашей скорой свадьбе настолько восхитит население страны, что все неприятности останутся позади.
— Неприятности? Какие же? — не отступала Хиона.
Британский посол смущенно покосился на славонского, прежде чем ответил:
