Грейс, со своей стороны, провела остаток дня и большую часть вечера, убирая в свинарнике. Все подстилки и навоз полагалось поддевать на лопату и выбрасывать за дверь, а полы и стены мыть. Главный дояр Джордж, проходя мимо свинарника в полной темноте, услышал скребущие звуки, тихо вошел внутрь и увидел девушку, отмывавшую полы.
– Какого черта вы тут делаете?! – заорал он.
Грейс не понимала, что отвечать. Она устала, перемазалась и переживала, что от нее несет так же мерзко, как от свинарника до начала уборки.
– Вижу, ты скребешь замаранные полы в полной темноте. Чьей блестящей идеей это было?
На какой-то безумный момент Грейс захотелось бросить щетку и сбежать, но она постаралась остаться спокойной.
– Мисс Райленд, – почти прошептала она.
– Райленд? Господи боже мой!
Несколько секунд они молча стояли во мраке, после чего Джордж, очевидно, принял волевое решение.
– Иди и прими горячую ванну. Если не поторопишься, пропустишь чай, а я уверен, ей этого не захочется.
Видя, как Грейс колеблется, он заорал:
– Беги!
И добавил уже мягче:
– Иди, девочка. Вымойся. Я сам все объясню мисс Райленд.
Грейс, залившись слезами, поплелась в общежитие под бледным светом луны.
Позже, когда она выходила из столовой, мисс Райленд остановила ее.
– Похоже, Патерсон, вы не так поняли меня. Вам следует очень внимательно слушать и безоговорочно выполнять мои приказы. А теперь мы оставим эту тему, и, пожалуй, на этот раз я не стану писать на вас рапорт.
Грейс не смогла заставить себя сказать «Да, мисс» и, резко кивнув, побежала наверх, к подругам.
Она все еще не написала друзьям в Дартфорд, но, сидя у постели Олив, думала о них. Сравнивала их с мисс Райленд и ругала себя за то, что так плохо разбирается в людях.
– А я-то считала ее милой женщиной, хорошей и честной. Ну разве она может сравниться добротой с миссис Бруэр или миссис Петри. И я не ослышалась, а прекрасно поняла ее слова. Она мне солгала. И еще мне нужны нормальные жилеты и теплые носки, – пробормотала Грейс непривычно тихой комнате. – Я же обещала тебе, Олив, жилет. Думаю, что смогу одолжить еще и шерстяные носки, как только поправишься.
Незаметно для Грейс соседки по комнате встали и принялись рыться в скудных пожитках.
– Каждая старушка в нашей деревне связала мне теплые носки, и, бьюсь об заклад, без вязаного жилета тоже не обошлось, – сказала девушка из Йоркшира, немного постарше остальных. – Ненавижу прикосновение шерсти к голой коже, но что можно сказать пожилым леди?
– Большое спасибо, – хором пропели девушки. Раздался дружный смех.
– Я не могу взять все это, – прокашляла Олив, когда на кровати выросла гора вязаных носков, чулок, жилетов и даже трусиков.
– Не расстраивайся, мы все поделим. В этой войне мы должны держаться вместе, правда, леди? – весело заявила Бетти и заставила Олив улыбнуться, вытащив из груды вещей громадный вязаный жилет и натянув его поверх пижамы. Затем сняла и выставила на всеобщее обозрение.
– Маловат для меня. Есть охотники?
Грейс, все еще раздосадованная и злая, начала немного расслабляться в дружеской атмосфере. Именно так она шутила со старыми школьными подругами. Никто не украдет их место в ее душе. Но она улыбнулась, понимая, что эти молодые женщины всегда будут занимать особое положение в ее новой жизни.
Еще через два дня мисс Райленд была вынуждена признать, что Олив не стало лучше, и позвонила доктору. Грейс и Бетти было позволено остаться с Олив. У Грейс не имелось никакого опыта в уходе за больными, так что она не знала, как сбить температуру Олив.
– Она вся горит, Бетти. Что мы можем сделать до приезда доктора? Может, снять тяжелое одеяло?
Она уже шагнула к кровати.
– Нет, – резко бросила Бетти. – Если я верно помню, няня в таких случаях опускала нас в холодную воду, а потом тут же снова запихивала в теплую постель, и так до тех пор, пока не снизится температура. И еще я знаю, что она не должна лежать на сквозняке.
Грейс огляделась.
– Жаль, что нет камина. Я могла бы легко набрать веток в лесу. Здесь все время откуда-то дует.
Она рассерженно подбежала к маленькому окошку и попыталась выглянуть:
– Ни черта не вижу. Сейчас спущусь вниз, буду ждать машину. Не могу просто сидеть сложа руки.
Олив закашлялась, громко, надрывно, сотрясаясь всем телом.
– Все будет хорошо, Грейс, – прохрипела она.
Пугающий свист в груди девушки слышали слишком часто за последние несколько дней. Она постоянно металась в жару, сбрасывая одеяла, чем еще больше тревожила подруг.
Бетти, державшая Олив под спину, пока не прошел спазм, опустила ее на подушку.
– Грейс, принеси три чашки чая. Олив, ты ведь выпьешь чашечку? Думаю, ты просто умираешь от жажды. Да и мы все тоже.
Грейс схватила джемпер и натянула поверх одежды. Еще будет время продолжить борьбу за обещанные пальто, когда выздоровеет Олив.
Правда, вместо того чтобы отправиться на кухню за чаем, она напрягла слух, чтобы услышать дверной звонок, но до нее доносился только стук тяжелых ботинок по деревянным ступенькам.
Было слишком холодно стоять на лестнице, глядя на подъездную дорожку, поэтому она решила пробежаться до ворот в надежде увидеть машину доктора.
Грейс добралась до ворот, коснулась засова. Прислонилась к железным решеткам, чтобы немного отдышаться, и тут увидела вдали велосипед. Он медленно катил вперед: наездник боролся с ветром и весом древней машины. Разочарование. На велосипеде сидела женщина.
Грейс никогда не ощущала такого бессилия, как сейчас. Олив нужен доктор! Доктор, который справедливости ради должен был приехать еще два дня назад. Но тут ветер раздул плащ велосипедистки, и Грейс заметила ярко-красную подкладку.
– Медсестра! – завопила она! – Медсестра!
Встрепенувшись, она помчалась по дороге, чтобы встретить женщину.
Та никак не могла отдышаться, но вручила Грейс медицинский саквояж и, облегчив ношу, побрела к общежитию.
– Мы посылали за доктором. Где он? – спросила мисс Райленд вместо приветствия.
– Придется довольствоваться мной. Я окружная сестра Стивенсон, а доктор слишком занят. Да и лучшее средство от простуды – мед с горячей водой и капелькой бренди, а потому я уверена, что ему не было никакой нужды сюда ехать. Мне позвонили как раз в разгар тренировок по оказанию первой помощи…
Она поднялась на второй этаж. Грейс шла следом, таща тяжелый и потертый саквояж.
Мисс Райленд решила пустить в ход свое обаяние.
– Простите, сестра, что пришлось оторвать вас от работы, но мы тоже стараемся для фронта, и здоровье наших студентов для нас на первом месте. Девушка очень хрупкая, и, возможно, ей не стоило идти в Трудовую армию, особенно в разгар зимы.
