— Или пойдём в кабинет, и я тебе все расскажу про контракт с телевидением, — соблазняла его Мартуся. — Они мне делают всякие предложения, но я сама не могу решить, это же касается и Иоанны. Но мне кажется, дело выгорит! Пошли, а? На какой-то миг пан Тадеуш напомнил мне человека, который мужественно поддерживает два падающих бревна и очень надеется поймать на лету ещё и третье.
Как человек мыслящий, он все-таки нашёл выход.
— Может, сначала решим вопросы с паном…
— ..комиссаром, — великодушно подсказала я.
— С паном комиссаром, а потом займёмся другими делами. Пани Иоанна, я позвоню пану Рышарду и спрошу насчёт ключей…
— Но только из кухни! — вскинулась я. — На террасе сидят коты!
— Кто такой пан Рышард? — терпеливо спросил комиссар.
— Вы уж сразу настройтесь на целый телефонный справочник, — сочувственно посоветовала ему Мартуся.
— Это мой строитель, — ответила я. — Можно сказать, младший коллега по невероятно давней профессии, сущий ангел. Мало того, что он построил мне дом, так ещё и взял надо мной шефство и заботится обо всем гораздо добросовестней, чем я. Не хочется это подчёркивать, но вы, наверное, уже поняли, что перед вами законченная идиотка, за которой нужен глаз да глаз.
— Дай бог, чтобы в мире были только такие идиотки, — вежливо отозвался комиссар. — Но возвращаясь к нашей теме: вы говорите, что помойка была заперта. Кроме того, возможно, именно Барбара Борковская договаривалась с вами о встрече?
— Что не мешает мне утверждать, что я её знать не знаю, — сердито ответила я и выбралась из-за стола. — Погодите, пойду найду бумажку, вдруг я что-то все-таки записывала.
Маленькие обрывки валялись на кухонном столе, возле подставки для книжек, которые я постоянно читала за едой. Привычка, говорят, предосудительная, но если учесть, что я предаюсь ей вот уже более полувека, а никаких язв-раковбулимии-анорексии пока не заработала, для меня она явно безвредна. Мобильник лежал рядом, и, если кто-нибудь звонил во время моей трапезы, информацию я записывала на том, что попадалось под руку. А попадались обычно маленькие листочки из блокнота.
Пан Тадеуш пристроился со своим мобильником у кухонного окна, поэтому я могла беспрепятственно обыскать стол. Нужный обрывок, к счастью, нашёлся.
Я с торжествующим видом вернулась в гостиную. — Вот, пожалуйста! Пятнадцать часов, интервью и вопросительный знак, потому что мне очень уж не хотелось с этой бабой встречаться.
А она упёрлась — и все тут. И должно быть, она представилась, потому что внизу какая-то каляка-маляка, не прочесть, но дважды попадается заглавная буква Б. Если бы вы не поминали Борковскую, я бы прочитала её как Божицкую, Бжезинскую… как-нибудь так. И ещё приписано «фот», значит, она должна была приехать с фотографом, что меня совсем уж взбесило. Получается, что она ехала ко мне и кирдык ей настал по дороге.
Комиссар внимательно рассмотрел обрывок.
— А тут что написано выше?
— А, ничего такого. Список покупок. Видите: арбуз, коты и «Кристалл», то есть котам консервы и жидкость для посудомоечной машины.
Пан Рышард как раз мне все это утром и привёз.
— Позвольте, я это приложу к протоколу.
— Если на обороте ничего нет…
На обороте ничего не было, и я с готовностью пожертвовала этим клочком. Тут возвратился пан Тадеуш.
— Пани Иоанна, у вас два экземпляра ключиков от помойки, у пана Рышарда третий комплект, а ваши ключи лежат на буфете. Рядом с микроволновкой или на полке в углу. На них бирочка. Поискать?
Комиссар кивнул:
— Обязательно. — И он решительно поднялся. — Если позволите, мы вместе поищем.
На пороге кухни он остановился и посмотрел на меня:
— Насколько я вас знаю, вы и сами оба всем догадаетесь. Лучше я вам все расскажу, а присутствующих попрошу не разглашать тайны следствия. Вас, пани Иоанна, конечно, надо исключить из числа подозреваемых, но, боюсь, это не так-то легко. Есть вероятность, что стреляли через прутья забора. А возможно, что и прямо из вашего мусорного загончика. Проверить, пользовался ли кто-нибудь в последнее время ключами, труда не составит. Если их давно никто не касался, у вас не будет никаких проблем.
— Из чего можно сделать вывод, что в тётку попали сбоку и слегка сзади, — мрачно сказала я Мартусе, когда комиссар с паном Тадеушем пошли копаться на кухонных полках. — Не спереди. Надеюсь, что у пана Рышарда есть алиби, он человек занятой, может быть, сидел в это время на стройке в Магдаленке или где ещё, а не в засаде на моей помойке.
— Слушай, меня все это пугает, — призналась Мартуся. — Баба едет к тебе, ты её знать не хочешь, и тут её — бац! — кто-то убивает.
У тебя, случаем, per знакомых киллеров? Чтобы расправляться с непрошеными гостями. Ты мне лучше сразу скажи, если я тут не ко двору!
Её слова мне кое о чем напомнили, и я подскочила как ошпаренная.
— Господи, кошки! Бедные создания, они же там с голоду умирают! Эх, некогда мне сейчас ставить ловушку, ничего не поделаешь. Не придётся тебе завтра ловить кошку, пропало наше дело. Ладно, дам им поесть, и пусть валят отсюда.
Только я закончила оделять котов консервами, сухим кормом и молоком, как комиссар с паном Тадеушем нашли ключи от помойки. Оказалась, что ими давно никто не пользовался.
— Теперь я попросил бы вас рассказать о тех людях, которых вы здесь видели, — заговорил комиссар, снова усаживаясь за стол. — Вы должны были их переписать. И примерное время, когда они здесь появлялись.
Переписать я их не переписала, но кое-что вспомнить удалось. Получилось, что позже всех уехал Витек, какие-то люди у соседского дома суетились раньше. Может, кто-то там ещё проходил и проезжал нашим подобием улицы, но это уже не моё дело.
Витек, мой племянник, появился, как по заказу, когда комиссар засобирался уходить.
— Нет, — решительно заявил он. — Никто здесь нигде не валялся, я подъехал с той стороны, слева, и развернулся прямо у помойки. Не может быть и речи, чтобы я такого не заметил. Борковского я одного знаю, это таксист, у него есть сестра, но она замужем, и фамилия у неё другая, а ещё есть мамаша, насколько помню. Мамаше под шестьдесят, а таксиста я только что видел, и как-то не похоже, чтобы его мамаша скончалась.
Случись такое, таксист явно был бы не в настроении.
Таксист Борковский мог, конечно, оказаться бесчувственным выродком, глупо хихикающим при известии о кончине родительницы, но по возрасту эта Борковская явно не подходила. Труп на помойке под ивой был куда моложе, лет тридцати с небольшим, никак не старше.
Что поделать, Борковские вокруг меня как-то не уродились. Сведения о покойнице следственным органам придётся искать где-нибудь ещё.
* * *
Оригинальным убийством у помойки в районе Виланов занялся майор — то есть, прошу прощения, младший инспектор — Эдвард Бежан из столичного комиссариата. Все преступления камерного, если можно так сказать, характера навязывали Бежану, который замечательно с ними справлялся и предпочитал их организованной преступности, коррупции на высшем уровне, политической мафии и наркобаронам. Моя помойка на первый взгляд с мафией никак не связана, поэтому убийство могло произойти на почве личных расчётов.
