— Но без практики мы потеряем опыт, — запротестовал Ворен.
Пулион горячо кивнул. По крайней мере, в этом оба легионера были единодушны. Они гордились своей репутацией отличных бойцов.
— Раньше надо было думать, прежде чем затевать драку, — заметил Марк. — Не беспокойтесь: за эти две недели разнежиться вы не успеете. Будете чистить и убирать комнаты и кухню. Свободны! — резко заключил он. Они повернулись, пристыженные, но тут Скавр добавил: — Да, кстати. Не вздумайте продолжать склоки. Если я еще раз узнаю, что вы затеяли свару, тот, кто окажется виновным, будет прислуживать второму. Ясно? Имейте в виду.
Судя по лицам легионеров, эта идея не показалась им сколько-нибудь привлекательной. Довольный своей изобретательностью, трибун ушел.
Утро было жарким и обещало к полудню настоящее пекло.
— Ну как, справился со своими поссорившимися солдатами? — спросил Сенпат Свиодо. В тоне васпураканина скользнула веселая нотка.
— Ты же слышал, — ответил Марк, но тут же сообразил: хоть Сенпат и слышал весь разговор, понять он не мог. Римляне разговаривали друг с другом, как правило, по-латыни — одно из напоминаний об утерянной родине. Товарищи легионеров, уроженцы Империи, понимали латынь с трудом. В отличие от малыша Хелвис, взрослые люди воспринимали чужой язык без радостной легкости, которой обладают дети.
Трибун рассказал Сенпату о наказании, которому подверг драчунов. Улыбка озарила красивое лицо юного васпураканина — широкая, добрая. Белые зубы сверкнули на оливковом лице, окаймленном аккуратно подстриженной бородкой.
— Странные люди вы, римляне, — проговорил Сенпат. В его видессианской речи чувствовался легкий васпураканский акцент. — Кто еще придумает наказать солдат, лишая их тяжелой работы?
Марк фыркнул. Сенпат с превеликим удовольствием подшучивал над легионерами с того самого дня, как встретился с ними — странно подумать, как давно: два года назад. Если и есть на свете лучший конный разведчик, чем Сенпат, так это его жена Неврат. Поэтому пусть Сенпат потешается, сколько ему влезет, решил Марк.
— Твоя Неврат поняла бы их, — сказал трибун.
— Да, пожалуй, — усмехнулся Сенпат. — С другой стороны, она наслаждается тяжкими трудами, в то время как я лишь терплю мучения. — Он скорчил театральную гримасу, желая выразить отвращение к любого рода работе. — Полагаю, сегодня мне предстоит жариться на раскаленном солнце вместе с твоими солдатами — и все ради того, чтобы поразить мишень на волосок ближе к центру?
— А как еще покарать тебя за бесконечные вопросы?
— О, мы, перворожденные, должны страдать во имя правды!
Согласно вере васпуракан, они вели происхождение от легендарного героя Васпура, первого человека, сотворенного Фосом. Ничего удивительного, если видессиане не разделяли их точки зрения на этот вопрос.
Сенпат лихо сдвинул на левый глаз васпураканскую шапку. На большинстве его соплеменников эта треуголка сидела бы как на корове седло, но Сенпат Свиодо носил ее с таким горделивым, бойцовским видом, что она удивительно украшала его. Сенпат тряхнул головой, и яркие цветные ленты, висевшие на шапке сзади, разлетелись в стороны.
— Что ж, похоже, выхода нет. Мне лучше сбегать за луком.
— Если ты будешь все время жаловаться, у тебя вырастет чешуя . — сказал Марк.
Васпураканин не понял игры слов. Он моргнул и покосился на трибуна с подозрением, опасаясь, как бы тот еще как-нибудь не прошелся на его счет. Скавр промолчал, однако улыбнулся: он был рад, что сумел придумать каламбур на чужом языке… и шутка вышла не такой уж неудачной, если разобраться.
* * *
— Подними ее чуть повыше, Гонгилий, — попросил Туризин Гавр.
Гонгилий, младший офицер имперской армии, густо покраснел. Румянец проступил сквозь негустую бородку.
— Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, — пролепетал он, пораженный тем, что Автократор Видессиан вообще заговорил с ним.
Он поднял повыше карту западных провинций Империи, так что все офицеры, собравшиеся в Палате Девятнадцати лож, могли ее увидеть. В палате вот уже несколько столетий как не было никаких лож, но традиции умирали в Видессе медленно.
Сидя на простом деревянном стуле перед шатким столом, одна ножка которого была коротковата, Скавр улыбнулся — он заметил испуг на лице молодого офицера.
— Помнишь, как Маврикий заставил Ортайяса Сфранцеза простоять здесь несколько часов, держа эту проклятую карту на весу? — шепнул Скавр Гаю Филиппу. — У того уже руки отваливались.
Старший центурион тихонько хмыкнул.
— Лучше бы они у него вовсе отвалились. — Презрение Гая Филиппа к Ортайясу не знало границ. — Тогда он не потащился бы с нами к Марагхе, Маврикий остался бы жив. Проклятый трус! Предатель! Мы одерживали тогда верх и одолели бы йездов, если бы Сфранцез не унес с поля боя свою дрожащую задницу! Проклятье, если бы он не побежал…
В гневе Гай Филипп даже не понизил голоса. Туризин, стоявший у карты, вопросительно взглянул на ветерана — император не понял латыни. На этот раз настал черед Гая Филиппа залиться краской. Впрочем, под густым загаром это было почти не заметно.
— Все в порядке, — пробормотал старший центурион.
— В таком случае, продолжим.
Маврикий Гавр всегда брал деревянную указку, показывая направление на карте. Так было и на совете, что проходил два года назад. Но младший брат Маврикия нетерпеливо вытащил из ножен саблю и ею указал на карту.
Высокое положение уже наложило неизгладимый отпечаток на Туризина Гавра. Глубокие складки протянулись от его гордого носа к упрямому рту, хотя Туризин был старше Скавра всего на несколько лет. Под глазами младшего Гавра залегли темные круги — их не было, когда он только взошел на престол. Волосы стали выпадать со скоростью, которой ужаснулся бы и наголо бритый жрец. Но у Гавра была уверенная походка молодого человека. Хватило бы короткого взгляда на твердый рот и горячие глаза Автократора, чтобы увидеть: это волевой, сильный человек. Нет, Туризин совсем неплохо держится под непомерным грузом ответственности.
Прежде чем заговорить, он несколько раз легонько постучал саблей по пергаменту.
Как всегда, широкий полуостров, где находились западные провинции Империи, напомнил Марку толстый большой палец руки. Пройдя пешком долгий путь по этим краям, Скавр знал: карта Туризина была более точной и подробной, чем любая из тех, что могли составить в Риме. К сожалению, столь же точно и тщательно она показывала земли, захваченные после Марагхи йездами. Большая часть центрального плато была потеряна: кочевники стали оседать там и пробиваться дальше на восток, к плодородным равнинам.
Император провел клинком вдоль реки Аранд. Она текла по плоскогорью с возвышенности.
— Ублюдки движутся по долине Аранда, подбираясь прямо нам под горло. Намдалени Дракса закроют брешь у Гарсавры и будут держаться, пока мы не подбросим туда подкрепления. После этого настанет наша очередь идти на запад. Мы отберем у врага то, что принадлежит нам по праву. Ты хочешь что-то сказать мне, римлянин?
