Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
— Я сама. — Лиза отобрала у него тампон и убежала с ним в ванную, безошибочно определив, где она находится.
Вернулась девушка спустя минут пять. Чай к тому времени уже заварился и немного остыл. Илья приготовил чай и ей, и себе. Но себе еще и виски налил. Добавляя в стакан лед, подумал, что лед нужно и к Лизиной шишке приложить. Собрался предложить это, но госпожа Весенняя (Илья так называл гостью про себя) подала реплику первой:
— Зачем вы в ванной краны поменяли? Или это не вы, а до вас?
— Я делал ремонт в квартире полностью. И сантехнику, естественно, менял. Когда въехал, она была древней, хоть и в хорошем состоянии.
— Она была старинной, — поправила его Лиза. — Как и дверные ручки. Медные краны и мелкие детали интерьера из графской усадьбы — приданое моей бабушки.
— Ваша бабушка была графиней?
— Нет, что вы! Дочкой конюха. Но когда во время революционной смуты особняк грабили, мой прадед не успел к началу и довольствовался тем, что осталось. — Она прошла к столу и взяла чашку с чаем. — Бабка всю жизнь мыкалась по коммуналкам, поэтому наследство не устанавливала, с собой в сундучке возила. И только в этой квартире краны и ручки оказались на своих местах. — Лиза улыбнулась с ностальгической грустью. Если она актриса, то по ней плачет «Оскар».
Бердников насыпал в полотенце куски льда и, свернув его, передал девушке. Она без слов поняла для чего. Илья глотнул виски и небрежно заметил:
— Странно, почему вы не забрали «наследство», когда съезжали с квартиры.
Лизино лицо тут же изменило выражение на растерянное.
— Да, это странно, — пробормотала она и вернула чашку на стол. — Как и то, что мы вообще отсюда съехали. Мы все обожали эту квартиру.
— Мы — это кто?
— Я и родители. Бабушка тоже, но она умерла, когда мне исполнилось четыре. И мы остались втроем. Папа называл эту квартиру первым семейным гнездом нашего рода, потому что ни у кого из моих предков не было своего пристанища. Крепостные, наемники, разнорабочие, скитающиеся по чужим и казенным углам. Мой отец был первым в роду, кто чего-то добился.
— Он жив?
— Нет.
— То есть вы помните, когда и при каких обстоятельствах он умер?
— Я просто знаю, что, если бы он был жив, мы бы не съехали.
Илья залпом выпил виски. Лед, оставшийся на дне бокала, выкинул. Спиртного больше не хотелось. А вот съестного — да. Бердников распахнул холодильник и заглянул в его недра. Не пусто, но и не изобилие. Нет ничего такого, что можно съесть тут же и с удовольствием. Пришлось довольствоваться связкой бананов. Очистив один, Илья вгрызся в мякоть.
— Я забыла, как вас зовут, — услышал он.
— Вы и не знали. Я не представлялся. Илья.
— Очень приятно.
— Хотите? — Он протянул девушке банан. Она покачала головой. — Лиза, при вас нет сумки, я это заметил сразу. Спрашивать, где она, бесполезно, я правильно понимаю? — Лиза кивнула. — То есть вы ее потеряли или у вас ее отняли. Но на вас кожаная куртка и джинсы. В каждом из предметов гардероба имеются карманы, проверьте их, пожалуйста.
Лиза тут же начала их выворачивать. На пол упали блеск для губ, пачка мятной жвачки и скомканная бумажная салфетка. Ни телефона, ни ключей, ни документов. Впрочем, Илья и не ждал, что в карманах окажется что-то из этих вещей — женщины такое носят в сумочках. А вот Лиза озадачилась:
— Почему при мне нет денег? Не крупных купюр — мелочи. На проезд или бутылку минеральной воды.
— На проезд? — усмехнулся Илья. — Автобус или метро?
— Да.
— Лиза, я не думаю, что вы пользуетесь общественным транспортом.
— Почему это? Я помню маршрутку под номером «сорок два». И синюю ветку метро.
— Ваша одежда и украшения намекают на то, что у вас имеется авто. Причем не самое дешевое. И если вы не водите сами, то вас возят. А маршрутка и метро — это из вашего детства.
Она задумалась. Снова забралась на подоконник и принялась болтать ногами. Обута она была в слипоны от Кристиана Лабутена. Настоящие. Стоимостью в шестьдесят тысяч рублей. Илья ориентировался в ценах на обувь этой марки, поскольку его последняя пассия бредила «лабутенами» и бросила его из-за того, что Бердников не купил ей ботфорты за сто пятьдесят тысяч. Посчитала это жлобством. Он же богатый. Значит, обязан заваливать свою барышню баснословно дорогими подарками. И плевать на то, что они встречаются всего два месяца…
— Я вожу машину, — проговорила Лиза. — И делаю это хорошо. Не то чтобы я это вспомнила… Но я сейчас представила себя на дороге и поняла, что знаю правила и понимаю, как маневрировать.
— А что, если вы попали в аварию? — пришло в голову Илье. — Врезались, скажем, в столб, а так как были не пристегнуты, вас бросило к окну и вы ударились виском о дверку. Получив сотрясение, потерли ориентацию и память.
— Да, это вполне логичное предположение, — протянула она, но в голосе улавливалось сомнение.
— И если оно верно, то ответы на все вопросы мы получим, позвонив в ГИБДД.
Лиза спрыгнула с подоконника, подошла к столу и взяла свою чашку. Чай остыл, она выпила его залпом и сказала решительно:
— Нет, я была без машины.
— Опять ощущение?
— Я в кожаной куртке. Зачем бы мне в машине сидеть в теплой одежде, да еще такой неудобной — она же узкая и сковывала бы движения? К тому же у меня на ногах не туфли на каблуке, с этими джинсами они смотрелись бы лучше, а тапочки, значит, я готовилась к прогулке.
— Это «лоферы».
— О, точно! Подумать только, из моей памяти вылетели даже модные словечки последних лет… — Она рассмеялась.
Илья улыбнулся в ответ. Но тут же стал серьезным.
— Лиза, может, мы перестанем гадать и позвоним в полицию?
Она ответила не сразу. Некоторое время кусала костяшку указательного пальца (наверняка в детстве грызла ногти), после чего сморщилась, как будто сейчас заплачет, но глаза не увлажнились, а лишь расширились, и Лиза прошептала:
— Я боюсь.
— Да, неизвестность страшит, я понимаю…
— Нет, я боюсь полиции. Что, если я натворила что-то? Например, убила того мужчину, о котором вы говорили? Тогда меня арестуют, а я даже не найду, что сказать в свое оправдание?
— Покажите руки.
Лиза выставила вперед ладошки. Они едва заметно подрагивали.
— Мужчину ударили по голове арматурой или чем-то подобным, — припомнил слова сутулого курильщика Илья. — На ваших руках остались бы какие-то следы: грязь, царапины, кровь… Вы хрупкая девушка, а покойный — крупный мужчина. Справиться вам с таким было бы нелегко. — Бердников уже забыл, что и сам всего десять минут назад пусть и на миг допускал то, что госпожа Весенняя убила «буржуя». — А у вас чистые гладкие руки и идеальный маникюр.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
