Подобрав юбки, она продефилировала через комнату для завтрака, где проводилось ее собеседование, и вышла в дверь на противоположной стороне, следуя за звуками. Проходя одну пустынную комнату за другой, ей бросались в глаза признаки того, что здесь проходил граф. Ее крепкие полусапожки с хрустом ступали по осколкам дерева и фарфора. Когда она осторожно остановилась перед изящным стулом эпохи Чиппендейла, ей улыбнулось разбитое фарфоровое лицо Майсенской статуэтки.
Разрушения не были удивительны, учитывая небрежную склонность Габриэля ходить по дому, не обращая внимание на отсутствие зрения.
Она прошла под изящную арку. Отсутствие окон в столовой отказывало этой комнате, похожей на пещеру, даже в намеке на дневной свет. Если бы не канделябры свечей, расставленные на обоих концах величественного стола, Саманта могла бы испугаться, что по ошибке забрела в семейный склеп.
По бокам буфета из красного дерева под внимательным оком Беквита замерла пара лакеев в синих ливреях. Ни один из них, казалось, не заметил Саманту, стоящую в дверном проеме. Они были слишком заняты пристальным вниманием к каждому движению, которое сделал их хозяин. Когда локоть графа сдвинул хрустальный бокал к краю стола, Беквит подал им знак. Один из лакеев бросился ловить закачавшийся бокал, прежде чем тот смог упасть. Пол вокруг стола был усеян черепками фарфора и хрусталя, свидетельствами более ранних падений.
Саманта изучила широкие плечи Габриэля и его мускулистые предплечья, снова поражаясь тому, каким сильным он выглядел. Вероятно, он мог бы обхватить ее тонкую шею двумя пальцами. Если бы смог найти.
При свете канделябров было видно, что его волосы сильно спутаны, словно с утра их не расчесывали ничем, кроме его нетерпеливых пальцев. На нем была все та же мятая рубашка, которая была на нем накануне, но сейчас она была еще и в пятнах жира и каплях шоколада. Он по–простецки закатал рукава до локтей, чтобы кружевные манжеты не попадали в тарелку.
Он поднес ломтик бекона ко рту, зубами оторвал кусок нежного мяса и на ощупь нашел перед собой тарелку. Саманта, нахмурившись, уставилась на стол. В поле ее зрения не было никаких столовых приборов. Чем и объяснялось то, почему Габриэль подцеплял и запихивал себе в рот яйца–пашот из фарфоровой чашки прямо голой рукой. Он покончил с яйцами и сунул в рот горячую булочку. Он облизал губы, но немного меда все равно осталось на уголке его рта.
Чувствуя себя шпионом самого низкого пошиба, Саманта все равно не могла оторвать взгляда от этой золотистой капли. Несмотря на полное отсутствие у него манер поведения за столом, было что–то очень чувственное в том, как он ел, в его неприкрытом желании утолить свой голод, обычно проклинаемом всеми. Подцепив новую отбивную, он начал срывать зубами мясо прямо с кости, и мясной сок потек у него по подбородку. Он был похож на древнего воина, только что вернувшегося со сражения с врагами и похитившего у них женщин. Саманта была почти готова услышать, как он взмахнет костью и заревет:
– Еще эля, девка!
Вдруг он замер и со зверским выражением лица принюхался. Саманта принюхалась тоже, но все, что она смогла ощутить, это аппетитный аромат бекона.
Положив отбивную на тарелку, он сказал со зловещим спокойствием:
– Беквит, ради вашего блага, скажите мне, что вы просто принесли мне к чаю свежий лимон.
Глаза дворецкого расширились, когда он увидел Саманту.
– Боюсь, что не могу, милорд. Но если вы хотите, я немедленно схожу за ним.
Габриэль рванулся через стол, вслепую пытаясь схватить дворецкого, но Беквит уже исчез через противоположную дверь, только фалды его сюртука взметнулись за ним.
– Доброе утро, милорд, – мягко сказала Саманта и скользнула на стул рядом с ним, но вне его досягаемости. – Простите мистера Беквита. У него, очевидно, нашлись более неотложные дела.
Нахмурившись, Габриэль откинулся на спинку стула.
– Будем надеяться, что эти дела включают в себя подделку рекомендательных писем от ссылки и упаковку его вещей. Тогда вы сможете вернуться в Лондон вместе.
Игнорируя насмешку, Саманта вежливо улыбнулась замершим у стены лакеям. Со своими румяными щеками, веснушчатыми носами и взъерошенными темными кудрями, они выглядели не старше шестнадцати. При ближайшем рассмотрении, она поняла, что они были не только братьями, но и близнецами.
– Сегодня с утра я просто умираю с голоду, – сказала она. – Можно мне тоже завтрак?
Даже ничего не видя, Габриэль, должно быть, ощутил их неуверенность. В конце концов, едва ли по этикету слуги могли обедать с хозяином за одним столом.
– Обслужите леди, вы, дурачье! – рявкнул он. – Было бы очень негостеприимно отправить мисс Викершем в поездку на голодный желудок.
Лакеи бросились выполнять его указание и чуть не столкнулись лбами, расставляя перед Самантой фарфоровые тарелки со столовым серебром и заполняя из буфета поднос едой. Послав одному из них через плечо утешительную улыбку, она взяла себе яйца–пашот, булочки и несколько ломтиков бекона. У нее было чувство, что сегодня ей понадобится очень много сил.
Пока другой лакей наливал ей чашку горячего чая, она сказала, обращаясь к Габриэлю.
– Я провела всю прошлую ночь, устраиваясь в своей комнате. Я подумала, что вы не будете возражать, если я подожду до утра, прежде чем приступлю к своим обязанностям.
– У Вас нет никаких обязанностей, – ответил он, снова поднося отбивную ко рту. – Вы уволены.
Она разгладила на коленях льняную салфетку и сделала изящный глоток из чашки.
– Боюсь, что у Вас нет власти уволить меня. Я работаю не на вас.
Габриэль опустил отбивную, его золотистые брови собрались грозовым облаком над его переносицей.
– Простите? Должно быть, мой слух также меня подводит.
– Кажется, ваш преданный мистер Беквит нанял меня по указанию вашего отца. А это значит, что моим работодателем является некий Теодор Ферчайлд, маркиз Торнвуд. И пока он не сообщит мне, что мои услуги в качестве вашей медсестры больше не требуются, я буду стараться выполнять свои обязанности ради его удовлетворения, а не вашего.
– К счастью для вас, не так ли? Поскольку единственное, что удовлетворило бы меня, это ваш немедленный отъезд.
Саманта отрезала ломтик бекона ножом и наколола на вилку.
– Тогда я боюсь, вы обречены остаться неудовлетворенным.
– Я понял это в тот момент, когда услышал ваш голос, – пробормотал он.
Не желая удостаивать это провокационное оскорбление ответом, она сунула в рот ломтик бекона.
Поставив локти на стол, он испустил громкий вздох.
– Итак, мисс Викершем, скажите, к какой из ваших обязанностей в качестве моей новой медсестры, вы хотели приступить первой? Возможно, вы хотите покормить меня с ложечки?
Глядя на то, как поблескивают белизной его зубы, отрывающие очередной кусок отбивной, Саманта сказала:
