— Я позволила ему всего лишь один поцелуй. Катриона приблизилась к кровати и смущенно заговорила:
— Джентльмены обычно высоко ценят такое качество, как целомудрие. Однако трудно поверить, что маркиз оказался настолько безжалостным. Неужели он решился расторгнуть помолвку лишь потому, что ты не позволила ему второй поцелуй?
Элис присела на кровати, раздраженно перебирая складки атласного покрывала. Глаза у нее опухли, на лице виднелись красные пятна, и следы пролитых слез.
— Я целовалась вовсе не с маркизом.
Кузина явно собиралась и дальше сидеть с надутыми губами, но после таких слов по ее лицу промелькнула мечтательная улыбка.
— Там в саду был другой. Двоюродный брат лорда Мельбурна.
Глаза Джорджины округлились от удивления. Насквозь промокший носовой платок, который тетя Маргарет прижимала к губам, не мог заглушить отчаянный вскрик старой леди.
Катриона скрестила руки на груди. Подтвердились ее худшие подозрения. Кузина всегда была неравнодушна к симпатичным молодым людям. А одного из таких красавчиков и Катриона до сих пор не могла выкинуть из головы, несмотря на все старания. Тот молодой морской офицер с ангельской улыбкой и дьявольским взглядом одним своим прикосновением вызвал в ней трепет желания, природу которого из-за юного возраста она еще не могла себе объяснить. Прошло несколько лет с той незабываемой встречи, и Катриона надеялась, что память об этом переживании со временем потускнеет. Однако происходило совсем наоборот.
— Наверное, маркиз застал вас целующимися в саду? — последовал новый вопрос.
Элис кивнула. Нижняя губа у нее вновь задрожала.
— Он так унизил меня перед моими друзьями и за всю дорогу домой в карете не проронил ни слова. Откуда мне было знать, что у него такой жестокий и ревнивый характер? А может быть, это даже хорошо, что я узнала об этом до свадьбы.
— Ты хочешь сказать, хорошо для него, — негромко отреагировала Катриона.
От таких слов взгляд Элис стал жестким.
— Катриона ненавидит меня, мама. Пусть она уйдет!
Не в силах сдержать свое отчаяние, Элис порывисто схватила с прикроватного столика пастушку из мейсенского фарфора. Катриона решила не дожидаться разрешения тетушки уйти из комнаты. Она едва успела выбежать из спальни, как пущенная по воздуху фарфоровая фигурка разбилась вдребезги о впопыхах прикрытую дверь. Удаляясь по коридору, она слышала возобновившиеся с новой силой крики и причитания Элис.
Катриона торопливо сбежала по длинной закругленной лестнице роскошного особняка, выстроенного в стиле архитектора Палладио. С десятилетнего возраста она привыкла считать его своим домом. В этом здании величественное сочеталось с изящным, но временами Катриону посещала мысль, что Уайдакр-Парк скорее напоминает тюрьму, чем дворец. Здесь не было железных решеток, но за этими красивыми арочными окнами и под прессом требований своего дяди Катриона чувствовала себя посаженной в клетку.
Племянница очень хотела отблагодарить дядю за его благодеяния и сделаться настоящей молодой английской леди, как он того хотел. Но Катрионе нелегко было расстаться со своей необузданной бунтарской натурой, с желанием накинуть старенький плед и пробежаться босиком по свежескошенной траве.
Но сегодня выбора не было, приходилось исполнять свои обязанности. Нужно, чтобы дядя Росс узнал правду о размолвке между Элис и ее женихом. Иначе граф, вне всякого сомнения, вызовет маркиза на дуэль за прилюдное унижение младшей дочери. Если верить слухам, то Эддингем — заядлый охотник и славится твердой рукой и метким прицелом.
Когда Катриона подошла к полуоткрытой двери дядиного кабинета, оттуда, к ее удивлению, доносился шум мужских голосов.
Осторожно приблизившись еще на шаг, она остановилась, гадая, кому могла прийти в голову сомнительная идея заводить разговор с графом в такое непростое время. Но не успела Катриона распознать незнакомый баритон, как дядя громко позвал ее:
— Это ты, Катриона? Заходи к нам. Мы с этим господином уже обсудили наши дела.
Катриона проскользнула в кабинет и с удивлением обнаружила, что за господин вальяжно развалился напротив стола дяди в кожаном кресле, подбитом медными гвоздиками. Это был не кто иной, как маркиз Эддингем собственной персоной. Он пребывал в гораздо более спокойном настроении, чем Элис. Учтиво улыбаясь, маркиз безмятежно взирал на окружающих ясными карими глазами. Никаких явных признаков разбитого сердца нельзя было заметить в этом человеке. Это лишь усилило подозрения Катрионы, что Эддингем был влюблен не столько в Элис, сколько в ее внушительное приданое.
А вот дядя, с тяжелыми набухшими мешками под глазами и расплывшимся двойным подбородком, казалось, переживал случившееся сильнее, нежели Эллис, а тем более маркиз. Уж дядюшку Росса в этой истории Катриона никак не могла винить. Ему и так пришлось приложить немало усилий, чтобы подыскать супруга для своей непутевой дочери.
Дядя жестом велел Катрионе пройти в кабинет.
— По-моему, в прошлом месяце вам уже представляли мою племянницу на званом вечере у леди Стиплер, — обратился он к маркизу.
Эддингем встал и отвесил девушке изысканный поклон. Иссиня-черные локоны его замысловатой прически упали на лицо, закрывая брови.
— Всегда рад видеть вас, мисс Кинкейд. Даже при столь непростых обстоятельствах.
Для какой-нибудь любительницы темноволосых, задумчивых мужчин этот человек мог бы казаться вполне привлекательным.
— К сожалению, моя кузина порой импульсивна и может совершать необдуманные поступки. Хотела бы вас уверить, что здесь вся причина лишь в ее характере.
— Быть может, это и к лучшему, — вздохнул маркиз, придав своему голосу немного трагизма. — Я часто думал, что мы не очень подходим друг другу по темпераменту.
Катриона подошла к парчовой банкетке и уселась, расправив юбки. Маркиз также опустился в кресло.
— Мы с вашим дядюшкой обсудили много вопросов из сферы наших общих интересов. Красивых лошадей. Живописные места наших угодий. — Ястребиный взор задержался на лице девушки. — Удовольствие от лая собаки, когда она берет след. Скажите мне, мисс Кинкейд, вы с дядей имеете отношение к шотландским Кинкейдам?
— Да, конечно! — выпалила Катриона, застигнутая врасплох неожиданным вопросом.
— А я так не считаю, — без промедления пробасил граф, заглушая ответ племянницы. — Наша семейная ветвь много десятков лет состоит из настоящих англичан.
«Ну, в моем случае можно говорить лишь об одном десятке лет», — подумала Катриона, протягивая руку к лепешке, лежавшей на чайном подносе. Ей вдруг захотелось маслянистой сладостью перебить появившуюся горечь во рту.
Эддингем изящным движением поднес к губам чашку чаю.
— Я об этом спросил, потому что недавно приобрел большой участок земли в Северном нагорье вблизи Балквиддера. Мои финансовые советники уверяют, что там можно выгодно разводить шевиотовых овец.
