Нага, оплетающая орла, красовалась на трепещущих знаменах, закрепленных на подвесе его родового цепного меча и двуствольных турболазерах. Когда повозка подъехала ближе, забрало шлема поднялось, выплеснув в воздух капли охлаждающей жидкости и клубы пара, словно гигантская машина испустила жаркое дыхание.
В кресле пилота, подключенный к машине многочисленными проводами, восседал легендарный Киприан Девайн. Когда он обратил свой взор на прибывших сыновей, ликующая толпа взревела с новой силой, и ее гул, словно раскаты грома пробежал по всей долине. Оба животных вздрогнули от шума, маллагра затрясла руками с подвешенными на них мертвыми телами, а аждархид громко и пронзительно заклекотал. Какофонию дополнили залпы оружейного салюта и звуки десятков оркестров, грохнувших, когда Албард и Рэвен вышли из повозки.
Сыновьям лорда Девайна предстояло пройти ритуал Становления, чтобы получить причитавшийся им по праву рождения титул рыцарей Молеха.
Столь важное историческое событие заслуживало пышного празднества.
* * *
По легенде, Святилище со всеми его стальными коридорами создали еще первые поселенцы многие тысячелетия назад. Ликс в этом даже не сомневалась. Старинные палубные настилы, железные перекладины, трубы, с шипение испускавшие пар, — все эти конструкции были настолько далеки и непостижимы, что с трудом верилось, что их создали человеческие руки.
Если прислушаться, Ликс могла различить гул колоссальных генераторов, погребенных в толще горы, едва ощутимое сердцебиение дремлющих двигателей в подземных хранилищах и далекое эхо миллионов голосов, прокатывающееся по всем комнатам, когда ночи становятся длиннее и тени выползают из углов. Ликс знала, что и другие их слышат, но кроме нее никто не понимал, отголосками чего они являлись.
По дороге ей встретились несколько слуг, гускарлов и стражников, но никто не посмел подать виду, что узнал ее. Они считали, что у нее дурной характер. Поговаривали, что она непредсказуема. «Переменчива», — говорили другие.
Ликс, насколько она помнила, ни разу никого не убила. Конечно, была у нее одна служанка, которая уже больше никогда не сможет ходить, и еще одна, которую она ослепила горячим тисаном, за то, что напиток оказался недостаточно сладким… и лакей, который лишился рук, за то, что проходя мимо госпожи в конюшне случайно коснулся ее обнаженной руки. Рэвен искалечил несчастного в чудовищной односторонней дуэли, отрубая ему пальцы по одному, пока мальчишка умолял о пощаде с поднятыми руками. Воспоминание об этом вернуло улыбку на лицо Ликс, и она вновь стала прекрасна.
Служанкам прекрасно удалось скрыть все следы бурной ночи и поспешного отступления из покоев Рэвена. Им не впервой приходилось маскировать последствия фривольного поведения хозяйки. Облаченная в подобающее по случаю старинное платье из медных пластин и тонкого кружева с корсажем из маллагровых косточек, она шествовала по темным туннелям, словно призрак. Волосы, присобранные серебряной проволокой и перламутровыми заколками, ниспадали блестящим каштановым водопадом. Тщательно продуманная прическа полностью скрывала татуировку за ухом. Ликс выглядела именно так, как и должна выглядеть возлюбленная супруга, которой она так стремилась стать. Но не для неотесанного Албарда, а для Рэвена.
Судьба уготовила ей иной путь, отвратительный и нечестивый. Но голоса нашептывали девушке, что все еще можно изменить. Если ради этого придется поступиться принципами и пренебречь общепринятыми нормами морали, ну что ж поделать.
Ликс взбиралась по решетчатым железным ступеням, ведущим к верхним ярусам Святилища. Она торопилась — Албард и Рэвен с минуты на минуту должны были отправиться к цитадели.
Последний лестничный пролет заканчивался очередным железным коридором, который обвивал все здание по кругу, но Ликс устремилась к первой же двери. Она легонько постучала и вошла, как только ей открыли.
Если все остальное Святилище и казалось древним, то эта комната выглядела еще стародавнее. Здесь повсюду валялись груды блестящих деталей и потрескавшихся стеклянных шаров, стонали переплетенные в змеиный клубок трубы и тарахтели генераторы. Мужчина, к которому она пришла, закрыл дверь, и обжог Ликс страстным горящим взглядом.
— За тобой никто не шел следом? — спросил он, задыхаясь от нетерпения.
— Конечно нет, — огрызнулась она. — Разве кто-то, кроме тебя, станет по доброй воле следовать за мной?
Рот мужчины беззвучно открывался как у вытащенной из воды рыбы. Ликс внутренне содрогнулась от мысли, что позволила ему прикоснуться к себе. Сакристан Надежда был мужчиной средних лет, худощавым, с лицом получеловеческим-полумеханическим. Он был одним из техников, что обслуживали «Рыцарей» в самом сердце Святилища. Человеческую сторону его лица частично скрывало вытатуированное изображение змееподобной наги, свернувшейся в кольцо вокруг его глазницы.
Это был еще не вполне Механикум, но уже и не человек.
Хотя кое-что человеческое осталось ему не чуждо.
— Наверное, никто, — ответил он с явным облегчением. Хмурая складка у него на лбу распрямилась. — Но они не знают тебя так хорошо, как я. Они не видели, какой ты можешь быть нежной. Ты так тщательно скрываешь это за своими царственными манерами.
Ликс едва не расхохоталась ему в лицо, но дело не терпело отлагательств, и ей пришлось сдержаться.
— Потому что я никому больше этого не показываю, — произнесла она, кокетливо проводя пальчиком вдоль шеи. — Только тебе одному.
Надежда облизнул пересохшие губы, вожделенно уставившись на ее декольте.
— А мы успеем еще раз… ну… до того, как прибудут сыновья лорда Девайна?
Ликс почувствовала себя так, словно ее сдавило в тисках. Больше всего ей сейчас хотелось вытащить косточку из корсета и вонзить ее Надежде в горло. С трудом переборов это желание, она тихо вздохнула. Надежда принял ее вздох за согласие и принялся неуклюже развязывать пояс своего алого балахона.
— Да, любовь моя, — произнесла Ликс, прикусив губу, чтобы не выдать переполнявшее ее отвращение. — Но после я хочу кое о чем тебя попросить. Ты сделаешь это ради нашей любви?
— Все, что угодно, — ответил Надежда.
— Я так рада это слышать, — промурлыкала Ликс.
* * *
Албард и Рэвен шли бок о бок навстречу отцу. Младший брат, каким бы своенравным он ни был, все-таки чувствовал себя одетым не по случаю. Конечно, о том, чтобы нацепить на себя древнюю фузионную броню, которую для него готовили еще с десятилетнего возраста, не могло быть и речи, но, пожалуй, стоило бы надеть ножны с мечом или кобуру. Он еще издали заметил, что лорд Девайн взбешен его праздным нарядом.
Рэвен подумал, что если он переживет обряд Становления, то ему предстоит серьезный разговор с отцом.
Если издалека «Рыцарь» выглядел впечатляюще, то вблизи он вселял ужас.
Рэвен никогда не видел богоподобных механизмов, но предполагал, что даже они не выглядят столь устрашающе. Они, несомненно, были больше, но, судя по архивным записям, представляли собой огромные неуклюжие махины. Ожившие горы, которые выигрывали битвы за счет превосходства огневой мощи, а не тактического гения.
