Хорошо посыпать ца с утреца на два яйца!
Это бы нонсенс был, если бы такие люди вдруг обратили на нас свое внимание.
Поэтому, никем не замеченные, мы с Лёней вышли на другом конце Земли и моментально растеряли всех приобретенных по дороге попутчиков.
Оглушенные, растерянные, мы замерли на обочине дороги, даже не представляя, что нам предпринять. Пыль, жара! К нам подскочила шумная толпа непальцев. Они стали радостно выхватывать из рук наши вещи, что очень нервировало Лёню. Он боялся, они схватят его фотоаппараты, видеокамеру и убегут, — такие непальцы легкие, быстрые, зыбкие, как дельтапланеристы.
Около стоянки «такси», качая головой, помахивая хоботом, стоял, переминался с ноги на ногу слон — с вожатым в нарядной набедренной повязке. И тот и другой были пышно убраны цветами.
Я кричу:
— Лёня! Лёня! Поедем в Катманду на слоне?
— Ну вот еще! — сказал Лёня. — Во-первых, мы можем с непривычки соскользнуть со слона… И сколько будет стоить такая поездка? Вдруг прокатиться на слоне — это целое состояние? Пока мы в Непале не пустим корни, не обустроимся, нам лучше не забираться на такую высоту.
Поэтому на облезлом разболтанном автомобиле по колдобинам в клубах пыли нас повезли в отель «Центр мира». Кажется, мы там с Лёней были единственные постояльцы. Очень уж нам оказывались великие почести: распахивали перед носом парадную дверь туда и обратно, а во дворе швейцар с золотыми галунами — сколько раз пройдешь мимо него, столько раз вытягивался во фрунт и отдавал честь.
Наступила пора менять деньги. Лёни отдал в окошечко совсем новую пятидесятидолларовую бумажку, а ему аккуратно на ладони протянули ветхие непальские рупии с подозрительными картинками. Если б мы первый раз получили такие потрепанные жизнью банкноты, грозящие рассыпаться во прах при первом прикосновении, то пришли бы в неописуемый ужас, как два года назад в Индии, но мы-то опытные путешественники по Индостану.
На бумажке в пятьсот рупий были нарисованы тигры, сотенная — с носорогами, десять рупий — винторогий козел, знаменитый гималайский, пятьдесят рупий — другой козел, с мохнатой шеей, пятерочка — яки, рупия — скачущие газели, а на обратной стороне везде король.
Непальского короля в очках и в средневековом шлеме со страшенным пером на макушке, по-видимому, страусиным, звали Бирендра Бир Бикрам Шах Дев (он тут считался воплощением бога Вишну), а также Махараджа-Хираджа (Великий государь государей) или даже Шри-Пани-Махараджа-Хираджа (тот же титул, усиленный пятикратно).
Его Величество был десятым по счету королем династии Шахов, в конце восемнадцатого века объединивших Непал. Королеву звали Айшварья Раджья Лакшми Деви Шах. В центре столицы — дендропарк с их дворцом, названный Нарайанхити в честь очень древнего водного ключа, бьющего где-то в южном углу на дворцовой территории.
Вскоре до нас дошли слухи, что король имеет обыкновение, переодевшись простым крестьянином, обходить окрестные лавки — даже кошке не возбраняется на него посмотреть. И один раз в году ворота в королевский дворец Нарайанхити распахнуты любому, кто пожелает, чтобы монарх благословил его и поставил на лоб красные пятнышко — тилак.
Такой в Непале был сказочный восточный король. Хотя он когда-то учился в престижной английской школе в Итоне. А во время школьных каникул через высокие горные перевалы шерпы на спинах приносили будущего Махараджа-Хираджу домой.
Кстати, купленный им первый автомобиль точно так же пришлось транспортировать через перевалы, предварительно разобрав на части, и беззаботный, юный Бирендра катался на нем вокруг дворца.
Я Лёне предлагала пойти со мной поприветствовать королевскую семью, прогуляться у них в дендропарке, омыть лицо из древнего источника.
