Кажется, здесь откопали археологи нетленные мощи: часть женской руки в серебряном змеевидном браслете. Серебряная змейка сохранила кожные ткани от разложения. Удрай – место змеиное. Когда здесь работали археологи, то, помнится, к концу сезона, при снятии лагеря, в каждой палатке обнаружили по змее. Ползучие гады вели себя тихо, тактично. Никого не кусали. Не шумели. Право же, идеальные соседи.
До станции Передольской мы добрались уже ночью, впотьмах. Впереди и внизу заблестела река Луга. Прошли кладбище. Слева на опушке леса что-то огромное выдвинулось из ночной тьмы. Древнеславянское погребальное сооружение. Сопка Шум-Гора. Самая большая во всём славянском мире.
Действительно, сооружение, сравнимое по размерам с египетской пирамидой средних размеров. Высота её – около пятнадцати метров. Диаметр – метров семьдесят. Насыпана ступенчато – уступом. На уступе растут высокие деревья. Склон крутой, карабкаешься наверх пыхтя, а спускаешься едва ли не кубарем. Где-то посередине этой мощной земляной насыпи были сокрыты останки умерших вождей. В те времена славяне покойников своих не зарывали в землю, а сжигали. Пепел помещали в большие керамические сосуды, а сосуды закладывали в середину земляного кургана. Конечно, совершалось всё это в ходе непростого и, судя по размерам курганов, длительного погребального ритуала. Сама сопка строилась надёжно, прочно. В основе её сооружалась каменная конструкция в виде кольца со сложным внутренним рисунком. Возможно, это был символ солнца, или мироздания, или загробного мира. Это же каменное кольцо держало насыпь, не позволяло ей развалиться. При создании кургана, при свете погребальных костров, совершались поминальные пиршества – тризны.
Впрочем, славянское это сооружение или скандинавское – сказать трудно. Видимо, оно было построено уже тогда, когда оба компонента слились в один, именуемый Русь. Похоронен в нём был какой-то великий витязь. Местные жители, конечно, верят, что это сам Рюрик. И утверждают, что если приложить ухо к камню, лежащему на вершине Шум-Горы, можно услышать звон. То звонят колокола города, ушедшего под землю.
Создатели передольских «пирамид», или их близкие потомки, жили неподалёку. В соседней деревне сохранились остатки городища, которое археологи датируют X–XII веками. Это поселение, типичное для эпохи образования Древнерусского государства. Большой холм, на вершине которого – остатки земляных валов; когда-то был и частокол. Внутри, по-видимому, находился центр княжеской администрации. В те времена такие центры называли «погостами». Княжеская власть была чужой, внешней, её носители – чужаки, «гости»; отсюда и название – «погост». У подножия холма и под защитой расположенной на нём мини-крепости – селение, «посад». Земля тут чёрная, в отличие от окружающих серо-подзолистых почв: это многовековой культурный слой. Возможно, что это селение над рекой Лугой, на месте коего сейчас тихой жизнью живёт деревушка Подберезье, основала сама княгиня Ольга. В древней летописи сказано, что она «устави по Мсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани», то есть установила погосты по рекам Луге и Мсте.
Километрах в пятнадцати выше по течению Луги – ещё одно городище, у деревни Косицкое. Холм выше и просторнее, чем в Подберезье. Места, как видно, издревле густо населённые. Правда, река Луга за столетия сильно обмелела. Глядя на её заросшее водной травой русло, хочется представить, как по тёмной воде проплывала длинная лодка, а в ней на помосте рядом с гребцами сидела женщина в длинной, шитой золотом одежде, в шапке и платке, с суровым, властным лицом. Княгиня Ольга.
Лирика и эпос Славенского озера
Таинственное и прекрасное место – район озера Самро, что между Сланцами и Лугой. Один из тех краёв, куда надобно не идти или ехать, а «попадать».
Вот когда бродишь с рюкзаком по олонецким, вологодским или там карельским долам и весям, то обращаешь внимание: местные жители не говорят «идти»; они говорят «попадать».
– Здравствуйте, скажите, как бы мне на Сидозеро добраться?
– Сидозеро? Сидозеро! Далёко. Это так попадать надо…
Даже есть у них такое слово: «попажа»:
– Ой, туда худа попажа! Километров сорок, и всё мох (т. е. болото)… Разве зимой только…
На Самро раньше ходил автобус из Питера, три, кажется, раза в неделю, а теперь – не знаю, ходит ли. Другой путь: на лужской электричке в Толмачёво, оттуда ехать до посёлка Осьмино на автобусе, а там ещё на автобусе, местном, или на попутках до деревни Самро, покоящейся на заросшем тростником берегу обширного озера. Однако интересно выйти, не доезжая километров двух до Самро, на остановке «Полоски» и, пройдя немного назад, свернуть с трассы по мирной полевой дороге. Там недалеко увидите несколько странных холмов посреди густых зарослей, образовавшихся на заброшенном поле. А дальше – лесочек. А в лесочке – озеро прячется, маленькое, продолговатое, невероятно тихое.
Холмы эти – погребальные сооружения древних славян. А озерцо так и именуется до сих пор: Славенское. Рядом с ним славяне поселились очень давно, придя сюда почти тысячу лет назад, о чём свидетельствуют изученные археологами фрагменты древнего поселения. И сопки тоже – наследие тех времён.
Всё кругом странное, загадочное, по крайней мере вечером, в сумерках. Как-то раз шёл я по этому полю, свернув с грунтовки к берегу озера. Прозрачный вечер после прекрасного светлого июньского дня. Вдруг – как-то стремительно, минут за пять-десять – небольшая тучка, висевшая в небе у меня над головой, спустилась и легла на поле. Сопки мгновенно потонули в тумане, исчез и край леса, и вообще все ориентиры. В плотной влажной мгле ничего не видно стало на расстоянии вытянутой руки. Высокая трава мгновенно намокла, как после проливного дождя. Я брёл в ней, спотыкаясь, не ведая куда, будто по пояс в воде. К счастью, скоро упёрся в склон сопки, от которой до палаток наших, стоящих на краю леса у озера, оставалось метров двадцать. Доковылял.
Между прочим, исследовали сопки и древнее поселение у Славенского озера – дети. Не простые дети, конечно, а «археологические». В восьмидесятых годах здесь работала экспедиция археологического кружка Ленинградского дворца пионеров под руководством двух прекрасных археологических дам: Тамары Жегловой и Надежды Платоновой. Из того поколения кружковцев-экспедиционников несколько человек выросли в профессиональных археологов. Так что раскопки у заколдованного озера велись с юношеским энтузиазмом, но на солидном научном уровне.
Лет десять назад в Питере в издательстве Академии общественных связей вышла прелюбопытная книга – «Археология и не только». Речь в ней – об истории дворцовского археологического кружка, основанного совсем тогда молодым археологом Алексеем Виноградовым в 1970 году. Об экспедициях – в Ленобласть, в Хакасию, в Туву, в Казахстан, в Монголию, во Францию… И обо всём множестве культурных и социальных явлений, которое из этого кружка выросло. Есть там и воспоминания об экспедиции на озёра Славенское и Самро. Глубже всех, наверно, прониклась духом здешних холмов и перелесков Тамара Жеглова. Про Славенское озеро и лес вокруг него рассказывает она очень точно:
«Место это было какое-то странное, в сумерках становилось жутковато. Курганы, заросшие высоким сочным папоротником, толстые старые берёзы. На противоположном берегу длинного и очень узкого озера находился почитаемый родник. Ветви всех деревьев на подходах к нему были увешаны обрывками разноцветных тряпочек. От родника по берегу вверх тропинка выводила к средневековому каменному кресту, стоявшему в зарослях возле жальника[3]. Комплекс, который исследовался, включал в себя длинные курганы и древнерусские погребения. По склону тянулась скудельница – средневековая братская могила».
