Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
– Послушай, Железный Коготь, мне нужен твой совет.
– Да, капитан.
– Понимаешь, я тут подумала, что оружие, золото – все это здорово пригодится в походе.
– Несомненно.
– А еще я подумала, что вот гиены, ну, эти незнакомые ребята в синей форме среди наших лохмотьев – это немного лишнее.
– Факт.
– К тому же они лопают младенцев.
– Тоже факт.
– Как думаешь, император Диего обидится, если мы возьмем с собой только ценный груз, а балласт оставим на берегу?
– Обязательно обидится.
– Ну и замечательно! Знаешь, он тоже меня обидел. Я ведь дала ему слово капитана, что вернусь. А по какому праву он не верит моему капитанскому слову? Ну и Весельчак: его спокойствие для меня дороже любых императоров. Ты меня понимаешь?
– Думаю, да, капитан. Все будет сделано в лучшем виде. Мы ведь пираты, а не какой-то планктон! Весельчак, умеешь считать до ста?
– До ста, и ни на одно число больше!
– Тогда у тебя ровно сто чисел счета, чтобы выбрать якорь!
– Слушаюсь, помощник капитана! Один, два…
На счет «три» Весельчака на капитанском мостике уже не было.
* * *
– …Девять, десять, одиннадцать… Утя!
«Утя» – это не числительное между одиннадцатью и тринадцатью. Утя – это крошечная девочка на корабле. Весельчак мог бы порассказать о ней историй! Если кто и попадается вам все время под ноги, отыскивается в местах, где детям быть совсем не положено, играет с опасными предметами и при этом внезапно хочет то есть, то писать – это она.
С другой стороны, думал Весельчак, дети должны быть любопытны. Кому ж это знать, как не ему: тридцать шесть собственных котят! Нелюбопытные дети всегда вызывали у пирата подозрение. То ли они хитры до невозможности, то ли им и правда неинтересно. Поэтому Утя-Путя рождала в Весельчаке самые нежные чувства, которые все чаще смешивались с ужасом: а вдруг он не сможет за ней углядеть?
– Что ты тут делаешь? У якоря? Да еще с молотком! Сколько можно повторять: не играй без присмотра! Семнадцать, восемнадцать!.. Тут такое дело, целый заговор, на нас с тобой вся надежда… Двадцать два, двадцать три…
Налегая всем телом на лебедку, Весельчак раскраснелся от натуги; цепь слегка поддалась, сделала пару оборотов вокруг кабестана, но вдруг застряла, как будто на ее конце висел не якорь, а целая дюжина якорей, и на них – все морские черти в придачу.
– Двадцать восемь, двадцать девять… Что ты будешь делать! Утя, отложи молоток, кому говорю. Иди помоги лучше.
Но и с силами Ути цепь не поддавалась. Морские черти весело болтали хвостами на всех якорях.
– Сорок один, сорок два… – Отчаявшись, Весельчак бросил лебедку и выглянул за борт. – Да что там внизу, коряга, что ли? Ну что за несчастье, а? Вот как мы с тобой справимся? Сорок девять, пятьдесят… Половина времени прошло, а корабль как стоял на якоре, так и стоит!.. Ну-ну, не будем плакать и рвать на себе волосы от досады. У меня все равно волос почти не осталось, а ты маленькая, глупая, твоим подшерстком делу не поможешь. Но шестьдесят два, шестьдесят три, а решения все нет, и эта железная штуковина застряла намертво, хоть стой, хоть пляши. Как все некстати и не вовремя!
– Маталок, – радостно сказала Утя.
– Да, да, только молоток, а не маталок, – поправил ее Весельчак. – Очень опасная игрушка. Семьдесят один, семьдесят два… Что?.. Что ты сказала?
– Маталок!
– Ну да, правильно! Маталок, конечно! – Весельчак подхватил Утю-Путю на руки. – Дай мне свою игрушку, я в нее немножко поиграю, а потом тебе отдам, хорошо? И заодно расцелую – крепко-крепко… Но потом. А пока – восемьдесят четыре, восемьдесят пять… – отбеги подальше, во-о-о-он туда… Восемьдесят восемь, восемьдесят девять… А я как тресну!
(Бум!)
– …Девяносто четыре, девяносто пять. И еще раз – тресну!
(Бум!)
– …Девяносто восемь. И еще раз…
(Блямц!)
– Уф! – Пират отер вспотевший лоб и подмигнул счастливой малышке. – Сто. Уложились. Якорь чист!
Если спросить гавгадосцев, когда им повезло увидеть самое уморительное зрелище, они, без сомнения, вспомнят события этого вечера. Школьники и прибывшие за ними матери, охранники банка и толстосумы-посетители, а также все, кому посчастливилось услышать про пиратский корабль – а это практически весь Гавгадос, – столпились на Главной площади.
Капрал заканчивал построение у трапа.
– Одернуть мундиры! Прекратить смеяться! Пересчитать запасы! – командовал он гиенам. – В шеренгу по одному – стройся! На борт корабля – шагом-а-арш!
Едва гиены стройной колонной начали подниматься по трапу, якорная цепь «Кошмара» гигантской железной змеей с грохотом сползла по борту. Плюхнулась в воду.
– Ах! – в один голос воскликнула толпа на площади.
В это же мгновение с хлопком расправились паруса: вечернее небо закрыли широкие полотна.
– Ох! – выдохнула площадь.
А еще через миг трап пошатнулся. Гиены, теряя равновесие и значимость, посыпались спелыми фруктами… Вслед за ними летели корзины, рассыпая фасоль и горох, кабачки и капусту, сливы и яблоки, зелень и яйца, превращая прибрежные воды в гигантский ошеломительный суп!
Толпа на площади ликовала! Подбрасывала вверх картузы и младенцев. Под хохот с криками «Браво!» и «Наконец-то!» «Ночной кошмар» отходил от пристани. И только красный от негодования капрал, даже не стараясь запомнить лица излишне радующихся конфузу, пронзительно орал:
– В погоню! Догнать, поймать и повесить!
Глава пятая
Осторожно, дети!
– Ну ни минуты покоя! – причитал Весельчак, отыскав Утю-Путю в сваленных на палубе сетях.
Что сделаешь с неугомонным ребенком?! То вытаскивай чумазую из пушки, то ищи полдня под спасательными шлюпками, из которых Утя повадилась делать себе пещеры. И вот опять. Вся шерстка липкая и пропахла рыбой – попробуй отстирай! Никакого дегтя не хватит. Сплошное наказание!
– И зачем ты туда полезла? А? Ты что, акула?
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
