Свободных столов было немало, и я выбрал тот, что поближе к егерям.
Эти засранцы хоть и свихнуты на все импланты, всё же свои, практически соседи, не то что армейские.
— Привет, Лис. — На стул рядом со мной шлёпнулся молодой парень: круглое лицо, на лбу — серебристая язвочка, серые глаза смотрят дерзко и вместе с тем неуверенно. — Слушай, у меня есть заказ. Отличные клиенты, хорошо платят, но нам нужен опытный проводник…
Он торопился, брызгал слюной и размахивал руками.
— Остынь, дружище Сириус, — сказал я. — Я только что с ходки и несколько дней буду отлёживаться. А сейчас вообще поесть хочу и посидеть спокойно. Не мельтеши, ладно?
Сириус — сталкер-посредник, довольно шустрый и оборотистый, но больно уж назойливый. Если его не осадить сразу, то он так и будет канючить над ухом, пока не проест всю плешь.
Сириус посмотрел на меня удивлённо и набрал в грудь воздуха для очередной тирады.
— Остынь!— повторил я жестче. — Если дело не срочное, подходи дня через три.
— Э, ну ладно… — Он поднялся, и я остался в одиночестве.
Через пару минут мне принесли стакан с водкой, тарелку с консервированным мясом неизвестного зверя и сублимированным рисом, а также нарезанный крупными ломтями хлеб.
Не бог весть какие яства, но всяко лучше, чем армейский «Сухпай».
— Записать на счёт? — спросил официант, один из подручных Кали.
— Не надо, — махнул я рукой. — Сегодня я при деньгах.
Он кивнул и удалился, а я взял стакан, выдохнул и влил в себя мерзкое прозрачное пойло. Горло обожгло, на глазах выступили слёзы, а в желудке что-то неприятно дёрнулось.
Ничего, и не такое пивали — я подцепил ломоть мяса и принялся жевать.
Пока управлялся с ужином, узловики допили пиво и гуськом двинулись к выходу. Когда за последним из рыцарей закрылась дверь, мне стало легче дышать — не люблю я эту компанию.
Если с Хистером и его нацистами всё ясно сразу, да и с Дьяконом тоже, то Хантер обожает пускать пыль в глаза. «Нодус санкти эст», герб, «братья», и прочее, а за всем этим — та же жажда власти и обогащения, что и у других.
Проводив орденских сталкеров взглядом, я махнул Кали и показал пустой стакан, намекая, что не прочь повторить.
— Здорово, Лис, — вкрадчиво сказали мне в ухо, и я про себя выругался — расслабился, не услышал, как ко мне подошли.
— И тебе того же, — отозвался я, не поворачивая головы.
Очередной желающий пообщаться со мной прошёл мимо стола и опустился на стул напротив. Оглядев его физиономию, я определил, что видел её тут, на Обочине, не один раз, но вот имени этого типа не знаю.
Выглядел он необычайно холеным для Пятизонья и в то же время — опасным, как тигр с ядовитыми зубами. Узкие глаза, полное отсутствие щетины на подбородке и щеках, тёмный ёжик на какой-то угловатой башке и странная, точно срезанная мочка правого уха.
— Я — Игрек, — представился этот тип так, словно это всё объясняло.
Я пожал плечами и сказал:
— Хоть Зет, мне без разницы. Если у тебя ко мне дело, то найди меня дня через три, если ищешь компанию, то лучше пересядь за другой стол. Я не любитель дружеских посиделок.
За три года в Пятизонье я так и не обзавёлся друзьями — исключительно потому, что сам этого не хотел.
— Я знаю, — он улыбнулся, демонстрируя безупречные имплантированные зубы. — Я много о тебе знаю. Ты здесь с января пятьдесят второго, один из старожилов. Опытен, осторожен, никогда не лезешь на рожон и ни с кем не идёшь на тесный контакт. Ты не вступил в Орден Священного Узла, хотя тебе предлагали. Ты мог занять хорошее место в «Ковчеге», но тоже не пошёл на это. Мне хочется знать — почему? Что ты за человек такой, Лис?
Ну вот, этого ещё не хватало — нашёлся желающий залезть ко мне в душу.
Я парень, вообще-то, крайне спокойный, и на свете очень мало вещей, которых я не терплю в принципе. Одна из них — откликается на имя Наталья, вторая — лицемеры и стукачи, а третья — когда мне начинают задавать вопросы личного характера.
Я подождал, пока официант заменит пустой стакан на полный, и только после этого ответил:
— Считай, что я не люблю работать в команде даже из двух человек. А вообще — это не твоё дело. — Я выхлебал водку, и на этот раз не почувствовал вкуса. — Ты не первый, кто уйдёт от меня несолоно хлебавши. Нет у меня желания перед всякими тут… кого я не знаю…
Так, похоже, хватит пить — язык у меня развязался.
Вопреки ожиданиям, этот лощёный тип не обиделся на «всяких тут», а улыбнулся вновь.
— Моё дело, — сказал Игрек. — Ты просто не подозреваешь, насколько моё. Но оно может стать и твоим. Такие люди, как ты, нужны нам, — он нагнулся ближе и заговорил тише: — Ты не думал, что давно пора взять все богатства Пятизонья в наши руки, в руки тех, кто тут живёт? Что надо самим зарабатывать на том, что даёт эта земля, а не кормить всяких дармоедов?
Ясно — передо мной эмиссар мафии, тайной организации сталкеров, замахнувшейся на то, чтобы подмять под себя местную торговлю. Само собой, проводник моего класса им пригодится — караваны водить, ловушки отыскивать, биомехов ловить, артефакты добывать.
Но уж извините, парни, я сам по себе.
— То, что ты сказал насчёт нелюбви к работе в команде — обман, — добавил Игрек. — Но я знаю, почему ты соврал мне, и понимаю твои мотивы. Так что поразмысли, Лис, крепко поразмысли, и если придёшь к нужным выводам, найди меня.
Он поднялся и исчез из виду.
«Понимаешь ты мои мотивы, как же, — подумал я, глядя в пустой стакан. — Если бы ты их понимал, ты бы сейчас, клацая зубами от ужаса, бежал прочь, чтобы спасти свою мафиозную задницу».
— Отвались мой хвост, — сказал я. — Пора и честь знать…
Расплатившись, я двинулся к двери рядом со стойкой, что ведёт в огромное подземное овощехранилище, переделанное ушлыми хозяевами Обочины под гостиницу для сталкеров. «Бульба-Хилтон», где всякий бродяга, обзаведшийся небольшим количеством денег, может снять и койку, и комнату, и даже настоящий номер с кондиционером и ванной.
Я спустился по лестнице и внизу наткнулся на сгорбленного широкоплечего уродца ростом мне по пояс.
— Привет, Топотун, — сказал я. — Приютишь меня?
Карлик кивнул и вопросительно приподнял брови.
— Третий класс, — пояснил я. — Минимум — двое суток. Если можно, то один из угловых номеров.
«Третий класс» — это стандартная комната, с убранством, более подходящим для тюремной камеры, но всего на двоих постояльцев. А угловой номер — тот, что с двух сторон ограничен внешними стенами овощехранилища, за которыми только земля и никаких соседей.
Топотун махнул рукой, и мы пошли в глубь «Бульбы-Хилтона».
