Лили знала, что Грейс вернется домой с младенцем, ведь сестра объяснила ей, что внутри у нее живет ребеночек и ей нужно найти кого-то, кто помог бы ей произвести его на свет. Пока она занимается этим делом, Лили должна сходить на рынок и купить водяного кресса (Лили имела представление, как это делается: она много раз ходила с Грейс на рынок и смотрела, как сестра торгуется), а затем разделить его на пучки и продать на улице, как обычно. Накануне Лили в точности выполнила эти распоряжения, но из-за того, что замешкалась, решая, какой именно кресс купить, пропустила время, когда идут чернорабочие. Весь день шел дождь, так что хозяек на улицах почти не было, и, хотя Лили ходила по району до шести часов вечера, она не продала достаточно пучков даже для того, чтобы вернуть потраченные на водяной кресс деньги. На ужин она купила себе пирог с вареным мясом (Грейс ей это разрешила), а по пути домой повстречала шулера, пообещавшего удвоить количество монет в ее кармане, если она угадает, под какой чашкой лежит боб. Лили нисколько не сомневалась, что справится с заданием: плут ей все показал, тут не было ничего сложного (а как обрадуется Грейс, если она выиграет!), но каждый раз, когда она указывала на чашку, боб оказывался под другой.
Проснувшись на следующее утро, Лили с ужасом поняла, что денег у нее нет: ни единого пенни, с которым она могла бы пойти на рынок и купить свежего водяного кресса на продажу. Впрочем, с ними такое уже случалось, и, лежа в постели, Лили отчаянно пыталась найти выход из положения. Наконец ее осенило: ну разумеется, нужно что-нибудь заложить! Грейс всегда так поступала, когда у них не хватало денег на покупку товара.
Лили оглядела комнату в поисках подходящего залога, но там почти ничего не было, если не считать кровати (да и та, собственно, принадлежала миссис Макриди): только набитый соломой матрас, две подушки, три тонких одеяла и несколько деревянных ящиков. В некоторых из них лежала кое-какая одежда и предметы первой необходимости, а два были пусты и стояли вверх дном: их использовали вместо стульев. Грейс уже подумывала — хотя ничего и не планировала заранее — использовать один ящик как колыбельку для ребенка.
Закончив осматривать комнату, Лили нахмурилась. Она знала: Грейс не позволит ей продать одеяла, ведь они пригодятся, когда наступят холода. Когда сестры только-только поселились у миссис Макриди, одеял было пять, а подушек — четыре. Еще раньше, когда их определили в сиротский приют, у них были мягкие белоснежные льняные простыни, стеганое одеяло, набитое утиным пухом, и покрывало, сшитое мамиными руками, а еще — несколько девизов в рамочке, которые мама вышила, когда была маленькой: «Дом, милый дом», «Господи, благослови этот дом» и «Поступайте по велению сердца». Однако кое-что за прошедшие годы было украдено, а остальное — продано либо заложено, так же как и большинство теплых вещей. Лили спокойно перенесла потерю одежды, поскольку ей было почти безразлично, как она выглядит, но очень переживала из-за того, что лишилась своей куклы, Примроуз, которая могла сравниться размером с младенцем, а еще у нее были настоящие волосы, очаровательные розовые губки и фарфоровое личико. Лили надеялась, что ребенок, которого Грейс принесет домой, будет похож на Примроуз — такой же хорошенький, с ним можно будет играть, и заворачивать в тряпочку, и носить на спине, когда они пойдут продавать водяной кресс. Лили подумала, что покупатели будут останавливаться, чтобы приласкать и похвалить ребенка, а возможно, и заплатят немного больше — любуясь его милым личиком.
Девушка стала рассматривать вещи в ящиках. В одном хранилось то, что они называли «мамиными сокровищами»: тонкостенный чайничек, чашка и блюдце, вручную расписанные птицами; пустая коробочка для колец; морская раковина из фарфора, но покрашенная в розовый цвет так, что она выглядела как настоящая; шляпка, в которой мама выходила замуж, и отрез кружев, служивший ей вуалью. Лили по очереди разворачивала сокровища и любовалась ими; затем, стараясь не дышать, чтобы ненароком не повредить драгоценные вещи, осторожно спрятала их в ящик. Оставались еще кое-какие предметы одежды, но, к сожалению, среди них не было чрезвычайно ценного товара — туфель: у сестер было лишь по одной паре обуви. Лили повертела в руках шаль, раздумывая, не лучше ли продать ее, чем одно из одеял. Как отреагирует Грейс: рассердится или, наоборот, похвалит ее за разумный поступок? Если отнести шаль на блошиный рынок, то сколько за нее просить (она ведь очень тонкая и сильно поношенная) и одобрит ли эту сумму Грейс? Хватит ли этих денег, чтобы купить товар на продажу? Следует ли пустить всю выручку на водяной кресс или можно побаловать себя пирогом с картофелем на ужин, разогрев его в духовке миссис Макриди? Но вдруг Грейс придет очень поздно и пирог уже остынет?
Вопросы крутились в голове у Лили, и она немного всплакнула: девушка совершенно запуталась и не могла решить, как же ей поступить. А что, если Грейс вообще не вернется домой? Лили не раз слышала, что говорят о рождении детей: это очень трудно и опасно. Что, если Грейс умрет и ее закопают в землю, как маму? Мысль об этом показалась Лили такой ошеломляюще страшной, что ее окатила волна ужаса. Ноги у девушки подкосились, и она рухнула на кровать. Что она будет делать без Грейс?
Прошло какое-то время, прежде чем Лили перестала дрожать и смогла пошевелиться. Однако к этому моменту идти на оптовый рынок за водяным крессом было уже поздно. Кроме того, у нее все равно не было денег. Лили снова стала рыться в вещах и внезапно ахнула. А как же одежки для малыша, которого Грейс принесет домой? Что они наденут на него? Как они смогут выносить его на улицу, если нельзя будет завернуть его в шаль?
Ребенка обязательно нужно одеть! Осознав это, Лили вернулась к первому ящику и достала из него мамин чайничек. За него в ломбарде дадут больше всего денег; конечно, их хватит на водяной кресс на несколько дней, на ужин для них обеих (разумеется, уж сегодня-то Грейс вернется домой!) и на приданое новорожденному. Она выйдет из дома и сама купит все необходимое, а Грейс так обрадуется, что и не спросит, какое сокровище пришлось продать, чтобы купить все эти вещи. Лили решила приобрести банные халатики с начесом, миленькие кружевные чепчики и мягкую-мягкую белую пеленку. У девушки возникло ощущение, что Примроуз вернулась.
Лили развернула газету на чайничке и погладила его. Он был из тонкого фарфора, звеневшего, если постучать по нему ногтем, и весь изукрашен рисунками — синими птицами счастья, как их называла мама. Она дала имя каждой птичке и рассказывала дочерям, из каких цветков они пьют нектар, но Лили уже не могла припомнить такие подробности. Она вздохнула. Чайничек очень красивый, но его все равно придется продать, ведь они им больше не пользуются: чай — слишком дорогой напиток.
Лили снова осторожно завернула чайник в газету. Она знала, что газета называется «Таймс», но не могла прочитать даже дату выпуска. А вот Грейс умела читать. Иногда она ловила страницу газеты, которую гнал по улице ветер, приносила ее домой и просматривала объявления. «Мистер Лукас желает приобрести гнедого мерина, — с важным видом читала она. — Гувернантка ищет место в респектабельном семействе. На Бишопсгейт-стрит утеряна банкнота в пять фунтов. Сегодня вечером в Треморн-гарденз поет мадам Оливер. Помогите обездоленным мальчикам-инвалидам». Иногда Грейс придумывала рассказы о людях из объявлений: гувернантка как раз собиралась продать своего гнедого мерина и потому ответила на объявление мистера Лукаса. Они полюбили друг друга и обвенчались. Один из обездоленных мальчиков-инвалидов нашел банкноту в пять фунтов и не знал, как поступить: то ли объявить о находке и получить награду, то ли целый год лакомиться пирожками с мясом. Мадам Оливер собиралась петь в Треморн-гарденз, но вместо этого весь вечер каталась на гнедом мерине.
