Филипп подвез Элен домой, в шестой округ, где одна из тетушек предоставила в ее распоряжение маленькую квартирку. В этот вечер он был непривычно молчалив, но девушка, усталая и счастливая, не обратила на это внимания. Она думала об Александре. Пока Элен играла, мысли о нем не приходили к ней ни разу, но теперь девушке казалось, что они постоянно присутствовали в ее сознании, направляли ее пальцы…
– Вот мы и приехали, Элен… Сегодня вы были так… Я не нахожу слов… Так восхитительны! Так…
Она посмотрела на своего спутника с удивлением. Филипп, всегда такой сдержанный, и вдруг запинается на каждом слове? Мужчина же не решался посмотреть ей в глаза.
– Элен…
– Что?
Дыхание у Филиппа стало сбивчивым. Он помолчал еще немного.
– Элен!
– Филипп, что с вами?
– Вы согласны выйти за меня?
Элен не сразу нашлась с ответом. Она долгое время ждала и боялась этого вопроса. Отвечать следовало искренне, но так, чтобы его не обидеть.
– Вы – мой лучший друг, Филипп, но…
– Ясно. Простите меня, Элен, и не будем больше об этом говорить. Ваш талант, эмоции… Доброй ночи!
– Доброй ночи.
Он захлопнул дверцу автомобиля и уехал.
Не раздеваясь, Элен упала на кровать. Очарование вечера испарилось. Потихоньку подкрадывалась мигрень, начала болеть спина. Девушка сожалела о том, что была вынуждена огорчить Филиппа. Смогут ли они после этого остаться друзьями? Как бы то ни было, им обоим придется постараться.
После напряжения последних недель она испытывала потребность открыть кому-нибудь душу, хотела утешения и поддержки. Кому-нибудь, кроме матери… И вдруг сумасбродная идея пришла ей в голову: Александр!
Ей захотелось с ним поговорить, и немедленно. Без лишних раздумий девушка бросилась к телефону.
И услышала в трубке гудки… Машинально Элен посмотрела на часы, и оказалось, что уже почти час ночи. Чем Александр может быть так занят? И где он? Дрожа всем телом, она поддалась порыву ярости и сбросила телефон на пол.
Расстроенная, обманутая в своих ожиданиях, она направилась в ванную, где распустила волосы и долго их расчесывала. Движения ее со временем перестали быть порывистыми… Спустя час Элен набрала тот же номер. И снова гудки! Они звучали в пустоте, такой же, как та, что наполняла сейчас ее сердце. Обжигающе горячий душ помог ей успокоиться. Накинув на плечи пеньюар, Элен легла на кровать и поставила рядом телефон. Было двадцать минут второго. Решив, что эта попытка – последняя, она набрала номер и наконец услышала в трубке такое привычное и невинно звучавшее «Алло!».
– Где ты был так долго? – спросила она сердито, с бешено бьющимся сердцем.
Впервые с момента знакомства, и даже не отдавая себе в этом отчета, она обратилась к нему на «ты».
Александр не мог не удивиться, но ответил спокойным тоном:
– Сегодня у нас в церкви была встреча с молодежью. Я только что вернулся. Твой концерт прошел успешно?
– Да, – лаконично ответила Элен.
– Расскажешь, когда вернешься. Кстати, а когда ты возвращаешься?
– Еще не знаю.
– Как это?
– Мне не хочется возвращаться! – резко заявила Элен.
И расплакалась.
Ее реакция Александра озадачила, и он спросил мягко:
– Что-то случилось? Звонишь среди ночи, и у тебя плохое настроение…
Но она не слушала, просто тихо плакала в трубку.
– Александр, если бы в твоем распоряжении был самолет, ты бы прилетел?
– К тебе?
– Да, в Париж, прямо сейчас!
– Элен, ты просто очень устала, иди спать. Позвонишь мне завтра. Уже очень поздно, и мне пора ложиться.
Он сухо попрощался и положил трубку. Элен еще долго плакала от ярости и разочарования. Мысли путались у нее в голове: «Я его ненавижу… Я его люблю… О да, я люблю его! Но так быть не должно…» И вдруг новая идея овладела ее сознанием: «Он будет мой! Даже если придется бороться за него месяцы и годы, он все равно будет мой!»
По-испански «Я тебя люблю» звучит как «Te quiero», дословно – «Я тебя хочу». И она хочет его, хочет Александра! Но вера молодого священника глубока… Захочет ли он принять эту любовь? И имеет ли она, Элен, право требовать любви ответной? «Да!» – решила она для себя. И с этим уснула.
После непродолжительного и беспокойного сна Элен приняла решение остаться в столице еще на неделю. Будет время подумать, да и Александр, возможно, встревожится…
Они с матерью долго говорили по телефону. Элен рассказала и о прогулке по Монмартру, и как прошел концерт, и что Филипп предложил ей стать его женой (правда, не уточнила, что именно она ему ответила). Но о главном умолчала. Казалось, душевная близость, к которой они обе успели привыкнуть, исчезла в одно мгновение.
Франс разговор с дочерью озадачил. Что происходит?
Голос у Элен был какой-то странный, почти чужой.
Попрощавшись с матерью и не дав себе времени подумать, стоит это делать или нет, – хотя справедливым было бы признать, что в последние несколько часов она действовала, подчиняясь порыву, – Элен позвонила Филиппу.
– Элен, какой приятный сюрприз! Я думал, вы уехали в Вендури.
– Я передумала. Я остаюсь в Париже еще на пару дней. И мне хочется погулять. Может, поедем в Версаль?
– Прекрасная идея, но только не сегодня. У меня встреча, которую я не могу перенести. Может быть, завтра?
– Договорились!
На следующий день ровно в десять Элен садилась в автомобиль Филиппа Фурнье. На небе были легкие облачка, и в городе кое-где еще стоял утренний туман.
Несколько минут они оба молчали, потом Филипп завел обычный разговор ни о чем. Но Элен не прислушивалась. Она думала о Вендури, слышала совсем другой голос, вспоминала прогулку в горах…
Они вошли через Королевский двор. Солнышко наконец выглянуло из-за облаков, осветив нарядный каменно-кирпичный фасад дворца. До полудня они прогуливались по залам, потом пообедали в ресторане и вернулись, чтобы прогуляться по версальскому парку.
– Филипп, вы слышали историю, которая не так давно здесь произошла? – спросила у своего спутника Элен, когда они прогуливались по так называемой деревушке Марии-Антуанетты. – Несколько лет назад у двух британских туристок, весьма почтенных и здравомыслящих дам, было видéние. Они внезапно оказались в окружении дам в длинных платьях и напудренных париках. Поблизости садовник копался в земле, и они спросили у него дорогу, но впечатление было такое, что мужчина их не слышит и не видит…
– А не была ли это галлюцинация или, быть может, плод их разбушевавшейся фантазии? – пошутил Филипп.
