Печальный опыт научил Фейт проявлять нежность к дочерям. Она попробовала вести себя так же и с Алексом, но через некоторое время тот дал ей понять, что ее восторженность смущает его, более того — совершенно ему не нужна. Мужу требовалась упорядоченная жизнь, хорошая карьера, красивый дом и жена, которая стала бы выполнять все, что он от нее хотел, пока сам Алекс завоевывал деловой мир. А ее ужимки, милованье и сюсюканье совершенно ни к чему. В результате всю бурлящую в душе любовь Фейт выплеснула на брата и дочерей.
Когда в пятнадцать минут одиннадцатого Фейт вышла из дома, лимузин уже поджидал ее у дверей. На ней было черное платье, черное пальто, черные чулки и черные туфли на высоких каблуках. Свои светлые волосы она, как и накануне, собрала в пучок, а из украшений выбрала только жемчужные серьги, которые некогда принадлежали матери, а потом их отдал ей Чарльз. Она выглядела спокойной, красивой, держалась с достоинством и, несмотря на траурный наряд, казалась моложе своих лет. У нее было приветливое, открытое, улыбчивое лицо и мягкие манеры. Улыбка отличалась непринужденностью, походка — изяществом. Когда она распускала волосы и надевала джинсы, то выглядела не старше дочерей. Горести последних лет не отразились на ее внешности и, опускаясь на заднее сиденье, она вспомнила о Джеке. Он шутил бы даже в такой мрачный день, и от его ветрености и нашептываемых на ухо глупостей Фейт бы сделалось легче. Мысли о брате заставили ее улыбнуться. Джек до самой своей безвременной и неожиданной смерти радовал ее своим озорством.
Брат работал юристом в одной из фирм на Уолл-стрит. Его любили коллеги и друзья, только Алекс считал легкомысленным и не очень с ним ладил. Джеку Алекс казался занудой, но, щадя чувства сестры, он не говорил об этом вслух, так как понимал бесполезность таких разговоров. Фейт тоже не нравилась его жена, поэтому тема супругов стала для них табу, если только они сами не решали обсудить своих благоверных. Но и в такие моменты у брата хватало благоразумия осуждать как можно меньше — не позволяла глубокая любовь к сестре.
Эллисон с мужем ждали у подъезда гостиницы. Они выглядели вполне основательно — солидные пожилые люди, которые вот уже сорок лет владели процветающей фермой в Канаде. Им помогали трое сыновей примерно такого же возраста, как Фейт. Но ни один из них не приехал на похороны. А дочь болела и тоже осталась дома. И Эллисон, и ее муж Бертран как-то неловко чувствовали себя с Фейт. Она была элегантной, городской дамой. И хотя Эллисон знала ее с самого детства, с тех пор они почти не виделись и их жизни протекали в разных мирах.
Они спросили про Алекса, и Фейт объяснила, что мужу пришлось срочно вылететь в Чикаго. Эллисон кивнула. Она встречалась с Алексом всего несколько раз, и он казался ей существом с другой планеты. Он нисколько ее не интересовал и сам никогда не пробовал заговорить, даже на похоронах тещи. Алекс прекрасно понимал, как мало значили для Фейт эти люди. И теперь, по дороге в церковь, она невольно подумала, что тридцать лет родственных отношений не сделали их родными — они остались чужими и вряд ли после этого дня когда-нибудь увидятся снова. Между ними не возникло настоящей привязанности, и от этой мысли вновь обострилось ощущение потери. Вот еще один человек исчезал с ее горизонта, будто вся жизнь — сплошной процесс расставаний: все куда-то отходили и никто не появлялся взамен. Джек, мать, Чарльз, так или иначе дочери, Эллисон. В последнее время Фейт начинало казаться, что вся ее жизнь — сплошная утрата. И смерть Чарльза — хотя его кончину в восемьдесят четыре года трудно назвать безвременной — всего лишь очередной удар. Еще один человек ушел и оставил ее одну.
В машине они почти не разговаривали, Эллисон выглядела спокойной и сдержанной. Она редко виделась с отцом и никогда не была с ним особенно близка. Эллисон сказала, что собирается после похорон пригласить людей в гостиницу, и спросила, кого бы хотела включить в этот список Фейт. Эллисон заказала большую гостиную и распорядилась об угощении. Фейт понравилась ее предусмотрительность: друзьям родителей это будет приятно.
— Не уверена, что я вообще кого-нибудь узнаю, — честно призналась она.
В некрологе, который они поместили в газете, было указано место похорон. Фейт обзвонила нескольких старинных приятелей родителей. Но одни умерли, другие были прикованы к постели. Чарльз с ее матерью много лет жили в Коннектикуте. Однако после смерти матери Фейт перевезла его в город, где проще было за ним ухаживать — большую часть прошедшего года старик тяжело болел. Его смерть никого не удивила, но Фейт не решилась бы предугадать, сколько человек придут на его погребение. Она подозревала, что людей окажется очень мало. И они с Эллисон решили, что после кладбища в гостиницу вернутся не больше трети. Днем будут поминки, а в восемь вечера Эллисон и Бернард вылетали в Канаду. А они с Алексом собирались на деловой ужин — что ж, после грустных событий неплохо немного развеяться.
Но, войдя в боковую дверь церкви, все трое были удивлены — так много пришло людей, и все уже сидели на скамьях. Чарльз был уважаемым членом общества в маленьком городке в Коннектикуте. Он, как ни странно, нравился людям, его считали достойным, прямодушным и даже интересным. В юности Чарльз служил в разных экзотических местах, и ему было что порассказать, хотя он не часто делился воспоминаниями с женой и приемными детьми. Но люди за пределами узкого круга его семьи всегда хорошо о нем думали. С ними он вел себя по-другому — забывал о холодности и старался понравиться. Это всегда удивляло Фейт, и она недоумевала, что нашла в нем мать, с которой он почти не разговаривал. Пусть он был основательным человеком и в былые годы привлекательным мужчиной, но Фейт казалось, что ее отчим начисто лишен обаяния.
Служба началась в одиннадцать, точно по расписанию. Накануне Фейт и Эллисон выбрали музыку и теперь стояли в нескольких футах от утопавшего в россыпи цветов гроба. Фейт сделала заказ у своего торговца цветами и предложила все оплатить, и Эллисон с облегчением согласилась. Служба отличалась простотой. Чарльз был пресвитерианином, хотя мать Фейт воспитывалась в католическом духе и они венчались по католическому обряду. Но ни он, ни она не были особенно тверды в вере в отличие от Джека и Фейт, которые, пока брат не погиб, часто вдвоем посещали мессу.
Панихида была краткой и безликой, что вполне соответствовало случаю. Чарльз был не из тех людей, о которых слагают поэмы или рассказывают анекдоты. Священник перечислил его заслуги, упомянул об образовании, военной карьере и, все перепутав, назвал Эллисон и Фейт его дочерьми. Но Эллисон как будто не возражала. Затем все пропели псалом, и Фейт почувствовала, как у нее по щекам потекли слезы. Почему-то представился Чарльз, еще молодой. В ту пору они с Джеком были детьми. Раз отчим взял их на озеро и стал учить брата ловить рыбу. Это был редкий случай, когда он не ругал Джека, и тот влюбленно смотрел на него огромными сияющими глазами. Фейт мысленно увидела, как отчим, склонившись к мальчику, учил его держать удилище, и брат улыбался во весь рот. Пронзила боль утраты, но больше по Джеку, чем по Чарльзу, и она почти ощутила на щеке августовское солнце того дня. От грустных воспоминаний заныло сердце. Все миновало, превратившись в воспоминания.
