Его ответ не удовлетворил Аллегру, и чуть позже, набирая номер телефона матери, она все еще хмурилась.
Целую неделю Блэр, как Обычно, была занята на съемках сериала и к вечеру, после долгих часов, проведенных на съемочной площадке, сильно уставала, но всегда была рада услышать голос старшей дочери. Они привыкли часто видеться, хотя теперь, когда Аллегра проводила много времени с Брэндоном, их встречи стали реже.
Блэр снова повторила приглашение на обед в пятницу вечером и сказала, что Скотт обещал приехать. Каждый приезд Скотта был важным событием для всей семьи, Блэр очень любила, когда ее дети собирались вместе. Аллегра тоже всегда была рада повидать брата.
— Он тоже пойдет на церемонию вручения «Золотого глобуса»?
— Нет, он собирается остаться дома с Сэм. Скотт говорит,
церемонию награждения интереснее смотреть по телевизору: никакой толкотни, сидишь себе в кресле и видишь всех, кого хочешь, вместо того чтобы пытаться разобрать, за кем это помчалась толпа репортеров.
Аллегра рассмеялась:
— Что ж, возможно, он прав.
Она знала, что Сэм с радостью пошла бы с родителями, но Саймон и Блэр старались как можно реже выставлять младшую дочь на всеобщее обозрение и, уж конечно, не водить ее на торжества по случаю вручения «Золотого глобуса» или «Оскара». На церемонию явятся все репортеры и все голливудские старлетки до последней. Родители и на работу Саманты моделью согласились только потому, что, глядя на фотографии, публика не знала, кто на ней изображен. Сэм снималась под псевдонимом Саманта Скотт, взяв девичыо фамилию матери. Хотя Блэр Скот — сама знаменитость, ее фамилия довольно распространенная и не такая запоминающаяся, как Стейнберг. Кто такой Саймон Стейнберг, в Голливуде знают все, и его дочь, несомненно, привлекла бы внимание толп репортеров.
— Я обязательно буду, — заверила Аллегра.
Она уже не была так уверена, что Брэндон пойдет с ней, но не стала говорить об этом матери, однако не избежала ее вопроса. Ни для кого из них не было секретом, что ни Блэр, ни Саймон не жалуют Брэндона. Родителей Аллегры беспокоило, что Брэндон встречается с их дочерью уже два года, но до сих пор не развелся с женой.
— А его высочество принц Брэндон почтит нас своим присутствием? — спросила Блэр.
Аллегра надолго замолчала, думая, как поступить. С одной стороны, ей не хотелось возражать матери, с другой — не нравилось, что сказала Блэр и каким тоном.
— Я пока не знаю точно, — наконец тихо ответила она.
Матери ее слова сказали о многом. Аллегра всегда защищала Брэндона, но в разговоре с Блэр старалась напрасно.
— Он готовится к судебному процессу. Возможно, ему придется работать и в выходные.
Блэр не обязательно знать, что Брэндон скорее-всего полетит в Сан-Франциско навестить детей.
— А тебе не кажется, что на один вечер он мог бы и вырваться? — скептически поинтересовалась мать. Ее тон подействовал на Аллегру, как скрип железа по стеклу.
— Ах, мама, оставь! Я уверена, что он сделает все от
него зависящее и, если сможет, присоединится к нам.
— Может, тебе стоило бы пригласить кого-то еще? Не очень-то приятно идти одной.
Мать очень раздражало, что всякий раз, когда у Брэндона бывали другие планы, или много работы, или просто не было настроения идти с Аллегрой, он ее просто бросал. Он всегда преследовал лишь собственные интересы. Аллегра обычно относилась к этому с пониманием и не сердилась, хотя Блэр не могла понять, почему она ему все прощает.
— Я могу пойти и одна, мне все равно, — небрежно ответила дочь и с гордостью за родителей добавила: — Главное, быть там и увидеть, как тебе и папе вручают премии.
— Не говори так, — суеверно испугалась Блэр, — еще сглазишь.
Но вряд ли кто-то мог бы сглазить Блэр Скотт или Саймона Стейнберга. Каждый из них уже несколько раз завоевывал престижную премию «Золотой глобус», а в последнее время стали поговаривать и о премии «Оскар», которая вручается в апреле. Вручение премии Киноакадемии — большое событие в Голливуде, и все Стейнберги ждали его с волнением и нетерпением.
— Ты победишь, мама, я знаю. Ты всегда побеждаешь, — убежденно сказала Аллегра.
Особенность премии «Золотой глобус» заключается в том, что ее присуждают как за работу на телевидении, так и в кино, а значит, это награда, которую могли завоевать оба Стейнберга — и Саймон, и Блэр — и завоевывали. Аллегра очень гордилась своими родителями.
— Ты мне льстишь. — Блэр улыбнулась. Она тоже гордилась дочерью. Аллегра — удивительная девушка, между ней и матерью существовала особая связь, особая духовная близость. — Так как насчет пятницы? Ты придешь на обед?
— Я тебе завтра скажу, когда буду знать точно.
Аллегре хотелось обсудить свои планы с Брэндоном и выяснить насчет поездки в Сан-Франциско. Если он останется в Лос-Анджелесе, то сможет пойти с ней на обед к родителям, но лучше отложить разговор до утра и обсудить все вопросы разом. Мать с дочерью еще несколько минут поговорили об отце, о Скотте и Сэм. Блэр собиралась ввести в сериал новое действующее лицо, и студия очень хорошо отнеслась к ее идее.
В свои пятьдесят четыре года Блэр была все еще красива и по-прежнему полна свежих идей. В последние девять лет она достигла невероятного успеха со своим сериалом под названием «Друзья-приятели». Однако в этом году рейтинг сериала пошатнулся, и все понимали, как кстати пришелся бы сейчас «Золотой глобус». Никогда еще Блэр так не хотела завоевать эту награду.
Аллегра унаследовала фигуру от матери, была высокой, стройной, похожей на манекенщицу. Волосы Блэр, от природы огненно-рыжие, почти без помощи химии давным-давно сменили цвет на более спокойный, пшеничный. В свое время она убрала морщины под глазами, позже улучшила контуры подбородка, но общую подтяжку лица не делала ни разу. На зависть всем подругам Блэр прекрасно сохранилась, и Аллегра, видя, как красиво стареет мать, смотрела в будущее с оптимизмом.
— Секрет в том, чтобы не переборщить, — бывало, говорила Блэр дочерям, когда заходила речь о пластической хирургии.
Но Аллегра, считая, что пытаться обмануть природу и скрыть возраст — пустая трата времени, заявляла, что никогда не ляжет под нож пластического хирурга.
— Посмотрим, что ты скажешь через несколько лет, — мудро замечала Блэр.
В молодости она была такой же бескомпромиссной, но в сорок три года все-таки сдалась. В результате сейчас, в свои пятьдесят четыре, Блэр выглядела максимум на сорок пять.
— Что толку, все равно все знают, сколько мне лет на самом деле, — притворно ворчала она.
В действительности Блэр вовсе не пыталась скрыть свой возраст, а всего лишь хотела оставаться привлекательной для Саймона. В свои шестьдесят он по-прежнему был красивым, обаятельным мужчиной. Блэр говорила, что если он изменился, то только в лучшую сторону и стал еще красивее, чем был, когда она выходила за него замуж.
