Начитавшаяся модных журналов тетя Элен решила выложить из тканей на витрине розу, выбрав для этого совершенно не подходящие тяжелые ткани невероятных зеленых и розовых тонов. В помощники была востребована Виктория, которая через некоторое время не выдержала творческих мук хозяйки и позвала Дженнифер. Та подошла и тихо сказала, что просто не та фактура тканей и не те цвета. Тетя Элен принялась возражать, Дженнифер не стала спорить и собралась уже вернуться на свое рабочее место, когда выбившаяся из сил тетя Элен попросила ее сделать хоть как-нибудь, только чтобы покончить с этим. Работу закончили уже поздно вечером, и Дженнифер с большим удовольствием, уходя, полюбовалась на выросшую в витрине розу.
Дженнифер повесила трубку и еще раз посмотрела на адрес компании, где ее завтра ждали. Это недалеко, и как раз после работы она добежать успеет. Осталось только найти в кабинете отца папку с документами. Как сказал звонивший, папка красочная и она сразу увидит ее среди других бумаг.
Дженнифер подошла к закрытой двери отцовского кабинета, взялась за ручку.
Отшатнулась, заплакала. Отец так и не успел ей ничего толком рассказать, только мама иногда намекала на какие-то его планы. Он вообще поначалу хотел держать все в тайне и сделать Дженни подарок ко дню рождения, но потом не выдержал – проговорился.
Дескать, там он заставит маму научиться плавать, а Дженнифер – играть в гольф. Отец очень возбужденно рассказывал, что туда ездит почти вся Европа, когда наступает зима…
Дженнифер закрыла лицо руками и побрела прочь от кабинета. В гостиной она подошла к телефону и стала набирать номер. Мэри на редкость быстро взяла трубку.
– О, Дженни, страшно рада тебя слышать! Я как раз собиралась тебе позвонить. У меня куча новостей! Я уже два дня работаю в редакции. Ты представляешь? Ты не зря говорила, что с моей памятью и наблюдательностью мне пора открывать собственное информационное агентство…
– Мэри, – перебила ее Дженнифер, – мне сейчас нужна твоя помощь. Ты не могла бы ко мне зайти?
Мэри замялась.
– А что случилось? По телефону нельзя? Видишь ли, я сейчас не очень свободна, через час у меня назначена важная встреча… Может, завтра?
– Мне нужно сегодня, – тихо и отчетливо сказала Дженнифер. – Но если ты занята, то я попрошу Фила…
– Так надо что-то сделать? А я думала, ты просто хочешь поговорить.
– Нет, мне надо найти одну папку в папиных бумагах, а у меня туда ноги не идут.
– А, ну тогда нет проблем! Сейчас почищу перышки и забегу.
Дженнифер повесила трубку и с облегчением вздохнула. Мэри прилетела через полчаса и действительно без труда нашла яркую папку. На ходу проглотила чашку кофе и очень заинтересовалась содержимым папки. Дженнифер нехотя рассказала про отцовскую покупку. Мэри пришла в буйный восторг и тут же, забыв о своей важной встрече, принялась выспрашивать подробности. Дженнифер не смогла удовлетворить любопытство подруги, сказала только, что ей звонили из компании и она должна завтра нанести туда визит, почему и попросила Мэри зайти именно сегодня. Она все спросит и узнает, потом обязательно ей позвонит, а при встрече подробно расскажет обо всем.
Мэри Роллейс была школьной подругой Дженнифер и постоянным источником неиссякаемой энергии. Будучи медлительной и задумчивой, Дженнифер за два-три часа здорово уставала от Мэри, но через несколько дней начинала по ней скучать.
Закрыв за подругой дверь, Дженнифер подошла к темному окну. Завтра будет трудный день. Надо выдержанно и спокойно вести себя в этой компании. Если что-то будет непонятно, я потом посоветуюсь с той же Мэри, она наверняка все знает про такой отдых. Вон сколько вопросов назадавала.
На следующий день Дженнифер волновалась, все время смотрела на часы, а уже почти перед самым уходом вспомнила, что должна сегодня поменять оформление витрины – теперь это входило в ее обязанности. Но было и еще кое-что, из-за чего Дженнифер любила заниматься витриной – из помещения на втором этаже, где она подбирала материалы для оформления, были видны окна большого закройного зала Бейджхауса: туда по вечерам, когда расходились все работники, иногда приходил тот самый красивый седоватый мужчина, от которого была без ума тетя Элен.
Он включал свет и начинал расхаживать вдоль рядов манекенов, облаченных в будущие костюмы, платья, пальто. Через некоторое время с двумя чашками кофе в зал поднималась хрупкая высокая девушка. Дженнифер часто видела ее в соседнем кафе во время перерыва и знала, что симпатичную девушку зовут Мэгги. На показах-распродажах в Бейджхаусе Мэгги всегда была где-то в тени, незаметная и ко всему безразличная. Зато седоватый мужчина был на виду, как и положено модельеру. От него исходила властная уверенность, он был учтив, холоден и никогда не улыбался. Жена была ему под стать – такая же холодная и учтивая, всегда строго и элегантно одетая. Когда подъезжал их автомобиль, не только сотрудники Бейджхауса, но и служащие тети Элен прилипали к окнам, чтобы посмотреть, как она выходит из машины. Дженнифер не понимала, почему ее коллеги в восторге от этой женщины и завидуют ей.
Куда больше Дженнифер интересовал мужчина. В вечерние часы она любила наблюдать, как модельер и Мэгги пьют кофе, неспешно беседуют, смеются. Дженнифер даже казалось, что она слышит звонкий смех Мэгги. Потом Мэгги куда-то исчезала и возвращалась в черном закрытом купальнике. И тогда для Дженнифер начиналось самое интересное: модельер превращался в колдуна. Затаив дыхание, девушка наблюдала, как он скалывал ткани, раздумывал, снова скалывал – и облик Мэгги менялся. То она превращалась в кокетку, то в даму полусвета, то в бизнес-леди. Остановившись на какомлибо варианте, модельер принимался подбирать аксессуары, примеряя пояса, шляпы, украшения. Он мог полчаса ходить с перьями в зубах вокруг неподвижной фигуры Мэгги, а Дженнифер нетерпеливо ждала. И вот наконец последний, завершающий штрих…
Закончив работу, он обязательно заставлял Мэгги отойти подальше и гасил свет. Затем резко включал все лампы – Мэгги стояла неподвижно, как статуя. Модельер медленно приближался к ней, и Мэгги вдруг словно взрывалась и, смеясь и кружась, начинала срывать с себя сотворенную модель. Когда на ней опять оставался лишь купальник, модельер властно притягивал ее к себе, и Мэгги, перестав смеяться, замирала. Модельер начинал целовать ее, а Дженнифер казалось, что она чувствует, как та дрожит в этих властных руках. Опустив глаза, прижимая руки к горящим щекам, Дженнифер почти бегом покидала свой наблюдательный пункт.
Когда она выходила на улицу, свет в доме напротив не горел уже нигде, Бейджхаус казался пустым и мертвым, но Дженнифер знала, что это не так. Она также знала, что если ей удастся завтра днем забежать на второй этаж, то она увидит, как модельер сердится и негодует, что на безжизненном манекене никак не может сложиться созданный вчера силуэт. Он будет курить, что-то кричать, все вокруг будут сбиваться с ног, но он все равно останется недовольным.
А Мэгги в строгой черной форме будет улыбаться, подавать пальто и шляпы посетителям и помогать донести коробки до машины. Она и еще два юноши, один из которых все время смотрит на нее. Мэгги же никуда не смотрит, она вообще редко поднимает глаза. Глядя, как отворачивается Мэгги, когда модельер подает руку выходящей из машины жене, Дженнифер жалела девушку, злилась и давала себе честное слово больше не смотреть в окно. Но наступал вечер, она снова забегала на второй этаж и смотрела, как модельер задумчиво перебирает ткани. Что-то он придумает сегодня?.. – гадала снедаемая любопытством Дженнифер. За эти ежевечерние бдения приходилось расплачиваться: вставать рано утром и мчаться на работу, чтобы к приходу хозяйки успеть придумать, как обновить витрину. Тетя Элен даже прибавила Дженнифер жалованье как оформителю, а все благодаря тому самому модельеру, которого, как выяснилось, звали Лейн.
