Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
— Вы имеете что-то против Розенберга,Сэллинджер?
Каллаган благоговел перед Розенбергом ибоготворил его. Он прочитывал все об этом человеке и тщательно изучал егомнения. Он даже обедал с ним однажды.
Сэллинджер нервно заерзал.
— О нет, сэр. Я просто не люблю особых мнений.
Ответы Сэллинджера были с юмором, но уприсутствующих не мелькнуло и тени улыбки. Позднее, за кружкой пива, он и егодружки будут покатываться от смеха, вновь и вновь вспоминая Сэллинджера и егонелюбовь к особым мнениям, особенно Розенберга. Но не сейчас.
— Я понимаю. А мнения большинства вы читаете?
Сэллинджер колебался с ответом. Его жалкаяпопытка выстоять в этом поединке вот-вот должна была закончиться унизительнымпоражением.
— Да, сэр. Очень многие из них.
— Великолепно. Тогда поясните, если можете,мнение большинства по делу Нэша.
Сэллинджер никогда не слышал о деле Нэша, нотеперь он будет помнить его все оставшиеся годы своей юридической карьеры.
— Я не думаю, что я читал о нем.
— Таким образом, вы не читаете особых мнений,Сэллинджер, а теперь мы узнаем, что вы также игнорируете мнения большинства.Так что же вы читаете, Сэллинджер, романтические повести, бульварные газетки?
С задних рядов доносились легкие смешки. Этохихикали те, кто чувствовал себя обязанным смеяться, но в то же время боялсяпривлечь к себе внимание.
Сэллинджер с покрасневшим лицом стоял,уставившись на Каллагана.
— Почему вы не читали этого дела, Сэллинджер?— грозно потребовал ответа Каллаган.
— Я не знаю. Я, наверное, просто пропустилего.
Каллаган воспринял это спокойно.
— Я не удивлен. Я упоминал о нем на прошлойнеделе. Если точно, то в среду. Оно будет вынесено на итоговый экзамен. И я непонимаю, как можно игнорировать дело, которое вы встретите на экзамене.
Каллаган размеренно вышагивал перед кафедрой,изучая взглядом студентов.
— Кто-нибудь побеспокоился о том, чтобыпрочесть его?
Тишина. Каллаган уставился себе под ноги,доводя тишину до гробовой. Все глаза были опущены, ручки и карандаши замерли.Дым валом валил с задних рядов.
Наконец с четвертого места в третьем рядумедленно поднялась рука Дарби Шоу, и аудитория вздохнула с облегчением. Онавновь их спасла. Все втайне на это и рассчитывали. Имея вторые показатели накурсе и находясь в непосредственной близости от первого студента, она могла попамяти сыпать факты, выдержки, совпадающие и несовпадающие мнения почти покаждому делу, которые обрушивал на их головы Каллаган. Она не упускала ничего.Очаровательная маленькая заводила, она с блеском окончила факультет биологии, атеперь намеревалась таким же образом получить диплом юриста, чтобы затемпрекрасно существовать, преследуя судебным порядком химические компании,отравляющие окружающую среду.
Каллаган смотрел на нее с поддельнымразочарованием. Три часа назад она ушла из его квартиры после бурной ночи свином и юриспруденцией. Однако про дело Нэша он не упоминал.
— Так, так, мисс Шоу. Чем же недоволенРозенберг?
— Он считает, что законодательный акт штатаНью-Джерси нарушает Вторую поправку, — сказала она, не глядя на профессора.
— Хорошо. И поясните для остальной аудитории,что предусматривает этот акт.
— Среди прочего он запрещает иметьполуавтоматическое оружие.
— Прекрасно. А что имел в момент ареста Нэш? Яэто спрашиваю просто для разрядки.
— Автомат АК-47.
— И что случилось с Нэшем?
— Он был привлечен к суду, приговорен к тремгодам тюремного заключения и подал апелляцию.
Она знала подробности дела.
— Чем занимался Нэш?
— Определенное мнение по этому вопросуотсутствует, однако в деле фигурирует дополнительное обвинение его в причастностик сбыту наркотиков, хотя полиция на момент ареста не располагаласоответствующими доказательствами.
— Таким образом, он был торговцем наркотикамии вдобавок располагал автоматом АК-47. И при этом имел защитника в лицеРозенберга, не так ли?
— Да, конечно. — Теперь она смотрела на него.
Напряжение спало. Большинство глаз следило затем, как он, медленно расхаживая по аудитории, высматривал очередную жертву.Чаще всего на вопросы во время лекций отвечала Дарби, а Каллаган хотел болееширокого участия других студентов.
— Почему, по вашему мнению, Розенбергсочувствует Нэшу?
— Он любит торговцев наркотиками. — Это былСэллинджер, поверженный, но все еще пытающийся иронизировать.
Каллаган одобрял дискуссии на лекциях. Онпризывно улыбнулся своей жертве, словно поощряя ее к тому, чтобы продолжитьпоединок.
— Вы так считаете, Сэллинджер?
— Безусловно. Торговцев наркотиками,растлителей несовершеннолетних, незаконных обладателей оружия, террористов.Розенберг просто восхищается этими людьми. Они его слабые и обиженные дети,поэтому он должен защищать их. — Сэллинджер пытался продемонстрироватьправедное негодование.
— А как следует поступать с этими людьми, повашему просвещенному мнению, господин Сэллинджер?
— Очень просто. Сначала справедливый суд сучастием хорошего адвоката, затем быстрое и тщательное рассмотрение апелляции ипосле этого наказание, если они виновны.
Слова Сэллинджера звучали совсем как удобропорядочного правого, что считалось непростительным грехом среди студентовТулейна.
Каллаган скрестил руки на груди.
— Продолжайте, пожалуйста.
Сэллинджер почуял западню, но продолжал идтинапролом. Терять ему было нечего.
— Я имею в виду, что мы неоднократно встречалидела, в которых Розенберг пытался перекроить конституцию и создать лазейки длятого, чтобы, исключив основания, позволить заведомо виновному подзащитномуоправдаться подчистую. Это отвратительно. Он считает тюрьмы неоправданнойжестокостью по отношению к человеку, поэтому согласно Восьмой поправке всезаключенные должны быть освобождены. Слава Богу, что он находится сейчас вменьшинстве, а вскоре может оказаться в одиночестве.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
