— Вы что, флиртуете со мной?
— Неа.
— Тогда к чему умничать?
— Почему только меня вызвали в ваш кабинет, Рэборн?
— Потому что об этих убийствах вы знаете больше, чем рассказываете.
Только годы тренировок помогли мне сохранить непроницаемое лицо; лишь мельчайшее движение глаз, почти невольное подергивание, выдало меня. Я почти раскрылась, как говорят в покере. Я скрыла это подергивание, улыбнувшись маршалу.
Это была хорошая улыбка. Я обнаружила, что большинство мужчин отвлекаются на такую улыбку. Я пыталась выиграть время, чтобы придумать, как вкрутиться. Покачала головой, все еще улыбаясь, как будто он рассмешил меня до чертиков. А думала я вот о чем. «На самом ли деле он что-то знает, или всего лишь блефует?»
— Я рассмешил вас, Блейк?
— Есть не много, — ответила я.
Он раскрыл лежащую перед ним папку, и стал раскладывать фотографии частей тел, как будто карточный пасьянс. К тому времени, как он покрыл весь стол ужасными фотографиями, я уже не улыбалась. И глянула на него сердитым взглядом.
— Вам бы следовало увидеть это лично, Рэборн. Это гораздо хуже.
— Я видел последнее место преступления, — ответил он.
— Поздравляю, так что вы теперь хотите?
— Мне нужна — правда.
Меня так и подмывало сказать «Вы не сможете вынести правду», но поразмыслив, немного поубавила гнев. Я спокойно посмотрела на него и спросила:
— Так о чем конкретно вы хотите знать правду?
— В Сиэтле есть вертигры?
— Я здесь пробыла недостаточно долго даже чтобы узнать, где я могу получить чашечку хорошего кофе. Не думаю, что вам следует спрашивать такие вопросы у меня. У вас есть местный отдел по борьбе со сверхъестественным. Они должны знать о местных вертиграх побольше моего.
— Должны, но так получается, что куда бы вы ни приехали, вы знаете больше о монстрах, чем все мы вместе взятые.
Я пожала плечами, не пытаясь скрыть свой скучающий вид. — Может, потому что я отношусь к ним как к людям, а не монстрам?
Он показал на фото, разложенные по столу. — Кто бы это не совершил, он не человек. Ни один человек не способен на такое.
Я снова пожала плечами. — Я бы не стала так утверждать. Я не криминалист и у меня есть друзья-копы, которые могут рассказать весьма зловещие истории о людях, сидящих на «ангельской пыли».[1]
— «Ангельская пыль» может их сделать достаточно сильными, но, к тому же, у них крышу сносит, — ответил Рэборн. — Они, может, и совершают жестокие убийства, но не такие, — указал он на фотографии.
— Здесь все проделано с особой тщательностью. А «ангельская пыль» не придает вам тщательности, она делает из вас гребанное животное.
Так как мы с Эдуардом отметили эти наблюдения в своих отчетах, я не была удивлена, услышав их от маршала.
— Оборотня, например? — спросила я.
— Вы знаете, о чем я.
Я выпрямилась, сидя на стуле, поскольку пистолет немного врезался в спину, а это значило, что я сутулюсь. В общей сложности мы спали всего по три часа, и перемены часовых поясов изо дня в день уже давали о себе знать.
— Не уверена что знаю, но если вы вызвали меня сюда, чтобы допрашивать о местных оборотнях, то имейте в виду, я добралась сюда не более четырех часов назад. Я хороша в сборе информации о состоянии местной сверхъестественной публики, но не настолько же. Никто не может справиться лучше.
— Кто убивает вертигров?
— Я не уверена.
— Почему их убивают?
— А почему серийный убийца выбирает своих жертв?
— Так вы знаете, что это «он».
Я вздохнула. — По статистике, более, девяносто процентов всех серийных убийц — мужчины. Использовать местоимение «он», наверно, более подходит, но вы правы, наверняка я не знаю, что убийца — мужчина. К тому же, женщины — серийные убийцы скорее будут использовать яд или оружие; лезвие же более типично для мужчин — серийных убийц. Кто бы ни убил этих жертв, можно точно сказать, что он умел обращаться с клинком, и у него было достаточно силы, чтобы закончить свою работу до того, как вертигр смог бы ответить на удар. Этот уровень физической уверенности скорее мужской, нежели женский.
Он посмотрел на меня, и на лице его было уже чуть меньше враждебности. — Это правда.
— Кажется, вы удивлены тем, что я это знаю, — сказала я.
Он откинулся на стул и посмотрел на меня, но уже оценивающим взглядом. — Мне говорили, что единственная причина, по которой на вашем счету больше ликвидаций, чем у других в сверхъестественном отделе, это то, что вы трахаетесь с монстрами. Так о вас говорили, но может не только в этом дело.
Я выдала ему недружелюбный взгляд, и тогда казалось, у меня уже достаточно проблем. Я наклонилась вперед на стуле.
— Послушайте, Рэборн, если бы я жила с группой мужчин, и спала бы со всеми ими, но они были бы людьми, другие копы все равно бы ненавидели это, ну или называли бы меня шлюхой. Но мои сожители вампиры и оборотни, так что другим копам действительно не нравится мой выбор бой-френдов. С этим я смирилась, потому что с этим ничего не поделать, но я хочу остановить эти убийства. Я больше не хочу видеть эти тела. Я хочу вернуться домой к дорогим мне людям и перестать видеть растерзанные тела во снах.
Он потер глаза большим и указательным пальцами. — Согласен, если начинаешь видеть тела во снах, это паршиво.
— Поверьте мне, Рэборн, я заинтересована распутать это дело.
Он посмотрел на меня и дал мне увидеть, что он тоже устал.
— Я верю, что вы хотите вернуться домой, но как я могу доверять маршалу-любовнице мастера вампиров ее же города?
— Это незаконно дискриминировать меня из-за того, с кем я встречаюсь.
— Да, да, никакой дискриминации по расовой, религиозной, или недостаточной человечности, и всего прочего.
— Я знаю, что копы говорят, будто всю информацию я добываю через постель, и я на самом деле сплю с монстрами. Не могу этого отрицать, но идея того, что из всех моих навыков я владею только сексом, просто из-за ревности.
— О чем это вы? — спросил он.
— Большинство членов сверхъестественного подразделения — мужчины. И на самом деле, процент женщин у них ниже, чем в обычных подразделениях.
Мужчины не хотят признавать, что маленькая девчонка на деле надерет им задницы. Им не нравится, что я выполняю их работу лучше, чем они, и единственный способ, которым они могут объяснить большое число моих ликвидаций на службе это убеждать себя, что если бы они были женщинами, и могли бы подняться по служебной лестнице через постель, то это бы все объяснило.
