Учитель отломил кусочек и протянул мне. Я видал и похуже, к тому же тогда был страшно голоден, поэтому жадно проглотил сыр. Сам Ведьмак съел совсем чуть-чуть, а остальное завернул и сунул обратно в карман.
Когда мы спрятались от дождя, он опустил капюшон, и я впервые смог как следует его разглядеть. Помимо густой бороды и холодных, как у палача, глаз нельзя было не обратить внимание на нос – острый, с бороздкой, как будто птица поклевала. Рот почти совсем скрывали усы и борода. Сама борода сначала казалась просто седой, но, если присмотреться (я делал это украдкой, чтобы он не заметил), можно было увидеть в ней чуть ли не все цвета радуги. Там были оттенки красного, черного, коричневого и, разумеется, много серого. Как я позже понял, это зависело от освещения.
Мой отец всегда говорил: «Слабая челюсть – слабый характер». Он считал, что некоторые люди носят бороду, чтобы скрыть этот недостаток. Но у Ведьмака подбородок выдавался вперед, а когда он открывал рот, виднелись острые желтые зубы, больше подходящие для того, чтобы грызть мясо, чем клевать сыр.
Я вдруг вздрогнул, осознав, кого мне напоминает Ведьмак – волка. Не только внешне. Он походил на хищника, потому что охотился во мраке. Наверное, если питаться только сыром, станешь очень голодным и суровым. Интересно, а я, когда выучусь, буду таким же?
– Все еще голоден, парень? – спросил Ведьмак и надолго впился в меня зелеными глазами, пока мне не стало худо от этого взгляда.
На мне сухого места не осталось, болели ноги, но больше всего донимал голод. Я кивнул в надежде на добавку, но Ведьмак отрицательно покачал головой и что-то пробормотал себе под нос. Потом опять посмотрел прямо на меня.
– К голоду тебе тоже придется привыкнуть, – сказал он. – Когда работаем, мы много не едим, а если работа трудна, то ни крошки в рот не берем до самого конца. Так что промедление – наш враг. Поэтому лучше попривыкни сейчас, а когда мы доберемся до Хоршоу, я устрою тебе испытание. Ты проведешь ночь в доме с привидениями. Совсем один. А я посмотрю, из чего ты сделан!
ГЛАВА 3Блеклый переулок, 13
В Хоршоу нас встретил звон церковного колокола. Было уже семь часов, и начинали сгущаться сумерки. Прямо в лицо брызгал мелкий дождь. Но даже в потемках я сумел разглядеть достаточно, чтобы понять, что вряд ли захотел бы жить в таком месте. Сюда лучше вообще не приходить.
Хоршоу черным пятном выделялся на фоне зеленых полей. Это была мрачная, гадкая деревушка из пары дюжин захудалых домишек, жмущихся друг к другу. Большинство из них сгрудилось на южном склоне сырого, открытого ветрам и дождю холма. Вся долина была испещрена шахтами, а Хоршоу находился посредине. Высоко над поселком возвышалась большая груда выгарков, которыми был помечен вход в шахту. За этой грудой хранились залежи угля, которого хватило бы, чтобы согреть крупнейшие города Графства в самые холодные зимы.
Вскоре мы уже медленно брели вдоль узких, мощенных булыжником улиц, прижимаясь к темным стенам, чтобы пропустить повозки, нагруженные глыбами мокрого угля. Лошади с трудом тянули постромки, сгибаясь под тяжестью груза, и едва не поскальзывались на гладких булыжниках.
Людей почти не было видно. В домах, мимо которых мы проходили, иногда дергались кружевные занавески, но никто не показывался. Лишь раз нам навстречу попалась группа суровых рудокопов, которые поднимались на холм, чтобы сменить своих товарищей. Они громко разговаривали, но, увидев нас, внезапно замолкли и обошли стороной, стараясь держаться подальше. Один даже перекрестился.
– Привыкай к этому, парень, – пробурчал Ведьмак. – Мы нужны людям, но нам редко рады. Везде встречают по-разному.
В конце концов мы свернули за угол и оказались на самой узенькой и паршивой улочке. Сразу было видно: здесь никто не живет. В некоторых окнах стекла были выбиты, другие забиты досками, и ни в одном не горел свет. В конце улицы стоял заброшенный склад торговца зерном. Тяжелые деревянные двери свешивались с ржавых петель.
Ведьмак остановился у последнего дома, возле склада. На этом доме висела металлическая табличка с номером 13. Тринадцать – самое несчастливое число на свете. Прямо над номером раскачивалась на единственной ржавой петле доска с названием улицы: «Блеклый переулок».
В этом доме стекла были, а занавески висели желтые, в паутине. «Наверное, это и есть тот дом с привидениями, о котором говорил учитель», – подумал я.
Ведьмак вынул из кармана ключ, отпер дверь и завел меня внутрь. Сначала я даже обрадовался тому, что можно скрыться от дождя. Но когда учитель зажег свечу и поставил ее на пол посреди маленькой передней, я понял, что даже в давешнем заброшенном хлеву было куда уютнее. Мебель отсутствовала – голый пол да куча грязной соломы под окном, вот и все. В комнате было сыро и холодно, и при свете свечи я видел собственное дыхание.
То, что я услышал, понравилось мне еще меньше увиденного.
– Что ж, парень, у меня есть здесь свои дела, поэтому я ухожу, но скоро вернусь. Ты знаешь, что нужно делать?
– Нет, сэр, – ответил я, наблюдая за мерцающим огоньком свечи, который вот-вот мог погаснуть.
– Я же говорил об этом. Ты разве не слушал? Будь начеку, не спи. В общем-то, ничего сложного, – объяснил Ведьмак, почесав бороду, как будто в ней что-то ползало. – Нужно всего лишь провести здесь одну ночь. Я привожу сюда всех своих учеников, чтобы выяснить, из какого теста они сделаны. Да, и еще. В полночь спустишься в подпол. Что бы там ни было, ты должен с этим справиться, иначе я не возьму тебя на обучение. Вопросы есть?
Вопросы были, но я был слишком напуган, поэтому просто помотал головой, всеми силами стараясь не показывать, что у меня дрожат губы.
– А как ты узнаешь, что уже полночь? – спросил он.
Я пожал плечами. По положению солнца или звезд мне легко удавалось угадать время. Просыпаясь среди ночи, я почти всегда знал, который час. Но здесь… Кто знает, в некоторых местах время идет медленнее, и я не сомневался, что в этом старом доме так оно и есть.
Вдруг я вспомнил про церковный колокол.
– Недавно пробило семь часов, – сказал я. – Я буду ждать двенадцати ударов.
– Ну, хоть сейчас не спишь на ходу, и то хорошо, – скупо улыбнулся Ведьмак. – Когда часы пробьют двенадцать, возьми огарок свечи и спускайся в подпол. А пока спи, если сможешь. Но запомни три вещи. Не открывай никому дверь, как бы сильно ни стучали, и не опаздывай в подпол.
Он шагнул к двери.
– А третья? – спохватился я в последнюю секунду.
– Свеча. Что бы ни случилось, не давай ей погаснуть…
И он ушел, закрыв за собой дверь. Я остался один. Осторожно подняв свечу, подошел к кухонной двери и заглянул внутрь. Там было пусто, не считая каменного умывальника. Черный ход был закрыт, но под дверь дуло. Справа я увидел еще две двери. Через одну из них, приоткрытую, я смог разглядеть деревянные ступеньки, которые вели наверх, в спальню. Другая дверь была заперта.
