— Отказываюсь дальше слушать тебя. — Дженнифер закрыла ладонями уши.
Раф сильными пальцами обхватил ее запястья, отвел руки от головы и положил их себе на грудь. Держа их одной рукой, другой он приподнял ей подбородок.
— О, нет, ты не отделаешься от меня так просто, — предупредил он. — Если ты не расскажешь мне все, то это сделаю я! — Раф смотрел на нее взглядом судьи и палача одновременно. — По иронии судьбы мой отец, врач, специалист в области оплодотворения и деторождения, вскоре после развода с моей матерью обнаружил, что стал бесплодным, — тихо продолжал он. — И никак не мог с ним примириться. Практически с того момента, когда я достиг половой зрелости, он стал убеждать меня, чтобы я нашел себе постоянную подругу. Он считал, что моя единственная цель в жизни — стать врачом (так же, как и он), рано жениться и обзавестись множеством маленьких Джорданов. Когда я сказал ему, что не собираюсь делать ничего подобного, он сам пустился во все тяжкие, стал вступать в брак с женщинами с детьми. Но это не принесло ему удовлетворения. Тогда он стал подбрасывать мне приглянувшихся ему женщин, обещая деньги той, которая первой забеременеет от меня и вынудит на ней жениться.
Воспоминания разожгли в Рафе злость. Это чувствовалось по его голосу. Дженнифер предприняла попытку вырваться из оков его рук, но он только усилил хватку. Его палец соскользнул с ее подбородка, коснулся мягкой шеи и замер на бешено бьющейся жилке.
— Наконец, в прошлом году, — начал он снова, — я нашел прекрасный способ отделаться от притязаний отца. Я пошел в его клинику и сделал щедрый вклад в банк спермы для выполнения программы Себастьяна Джордана по оплодотворению, заявив ему, что теперь его драгоценные гены могут распространиться по всему миру... Таким образом, я наконец-то вырвался из его петли!..
Рассказ Рафа вызывал у Дженнифер смех, и она с трудом сдерживала себя, понимая, что сейчас он был бы неуместен. Но то, что говорил Раф, слишком отличалось от того, что ей рассказывал Себастьян.
— Понимаю, это смешно, — ухмыльнулся Раф. — Однако мой поступок привел отца в бешенство. Оказывается, его целью было не простое генетическое воспроизводство. Самым важным было продолжение именно рода Джорданов. Он хотел иметь прямого кровного наследника, который сохранит его имя и передаст потомкам. Но когда у него обнаружили рак, он неожиданно, как мне показалось, потерял интерес к этой затее. Как же я ошибался, считая, что он оставил свою идею фикс! Отец отправился в свое ежегодное кругосветное путешествие и купил себе то, что хотел. Он купил себе жену: крепкую, здоровую женщину, которая (он был в этом уверен) станет потворствовать его болезненным фантазиям и позволит ему стать отцом его собственного внука...
— Нет! — Дженнифер снова начала вырываться из рук Рафа, тщетно пытаясь ударить его ногами.
— Он заплатил тебе за то, чтобы ты прошла искусственное осеменение в его клинике. У этой операции очень высок процент успеха. И взял мою сперму...
— Нет!
— Ты носишь моего ребенка. Все это произошло за несколько недель до вашей свадьбы. Отец должен был убедиться, что ты беременна, иначе ему не было смысла жениться на тебе.
— Ты сошел с ума! — кричала Дженнифер. — Все эти твои идеи — бредовые! Я не беременна.
Он должен был поверить ей. Должен был!
— Нет? — Раф отпустил ее руки, и его ладонь, скользнув вниз, остановились на ее животе.
— Нет!
Она посмотрела на него, уверенная, что он не найдет и намека на какую-либо выпуклость. Против ее молчания у него нет никаких доказательств. Никаких!
Он расставил пальцы и слегка надавил на живот. Даже сквозь шерстяной свитер Дженнифер почувствовала тепло его руки.
— А тебе не хочется спросить, где я узнал все эти жуткие детали? — улыбнулся Раф.
— Так как не существует никаких деталей, которые следовало бы знать, жуткие они или какие-либо еще, мне совершенно неинтересны твои болезненные фантазии.
По какой-то непонятной причине эти слова показались ему довольно забавными.
— Может, ты и права... — отступил он. Дженнифер ухватилась за слабое просветление в его настроении:
— Ты не хочешь отпустить меня? Я не могу лежать здесь целый день. Мне нужно работать.
Улыбка его исчезла.
— Нет, я не хочу тебя отпускать, поскольку еще не закончил осмотр. — Он коснулся молнии на ее брюках.
Дженнифер тут же остановила его руку.
— Не смей!
Было ошибкой сказать подобное мужчине, жившему по своим собственным законам и не имевшему представления о вежливом поведении. Мужчине, который выставлял напоказ свои недостатки и пороки, нисколько не заботясь о последствиях.
Раф потянул вниз язычок молнии, но Дженнифер вскрикнула, пытаясь прикрыться руками. Тогда он, переключив внимание на отяжелевшую грудь Дженнифер, накрыл ее руками и приподнял.
— Возможно, это лишь мое воображение, но мне кажется, они еще больше округлились за последние три месяца, — сказал Раф с издевкой. Он мял пальцами шерсть свитера там, где вырисовывались соски. — Что касается женской груди, то здесь меня не обманешь. Я знаю в этом толк. Многие могут это подтвердить.
Еще ни один мужчина (из всех, кого доводилось встречать Дженнифер) не вызывал у нее такого отвращения! Дрожащими пальцами она застегнула молнию и дернула плечами, чтобы избавиться от неприятного прикосновения Рафа..
— Ты... ты...
— Да, они определенно стали больше. — Он прижал твердые округлости друг к другу.
Дженнифер со всей силы ударила по его ухмылявшемуся лицу.
— Убери руки! Сколько раз я должна говорить? Я не беременна! — кричала она. — Я ничто. Ты можешь это понять своей безмозглой головой? Да, какое-то, очень короткое время я была женой твоего отца, но он умер, и все кончилось. Ушло в историю. Я вернулась сюда, потому что тут мой дом. Здесь я хочу прожить свою жизнь. Меня не волнует то, что, как тебе кажется, ты знаешь обо мне. В отличие от тебя и всей вашей семьи снобов мне не доставляет удовольствия жить в мире, где оценивают людей по тому, как они одеты и чем владеют, где никого не интересует, что представляет собой человек, чего он достиг. Я сказала тебе, что не претендую на наследство и не буду вмешиваться в ваши дела. Убирайся туда, откуда приехал и оставь меня в покое!
Раф склонил голову набок, на щеке все еще были видны следы от пощечины Дженнифер. Но по крайней мере он больше не трогал ее.
Она приподнялась на одеревеневших руках, подвинулась назад и полуприсела. Беспомощной жертвы больше не было. Впервые в жизни Дженнифер, разгневавшись, ударила человека. Как неприятно сознавать, что этот мужчина оказался причиной нескольких неудачных начинаний в ее жизни. Она уже была готова извиниться перед ним, когда увидела в его глазах желание отомстить, наказать ее за содеянное.
— Итак, по-твоему, мой отец не мог быть честным со мной даже на смертном одре? Что, последние слова, которые он произнес на этом свете, были ложью?
