— Что ты имеешь в виду? — спросила Арлетта.
Джейн помолчала, тщательно подбирая слова.
— Леди Лэнгли сказала мне, что герцог очень горяч. Я не на его счет беспокоюсь, а на счет других французов, которых ты встретишь, дорогая. Ты очень, очень хорошенькая!
Арлетта рассмеялась.
— Теперь понятно, о чем ты подумала, — сказала она. — Но вряд ли французов интересуют простые гувернантки. Я слышала, что они слишком гордые.
Джейн, зная, как невинна была ее подруга, подбирала слова, чтобы объяснить ей, что нужно французам от хорошеньких гувернанток.
Она ничего не сказала, вспомнив, что леди Лэнгли как бы извинялась перед ней за то, что посылает ее в самую глушь Дордони. Замок герцога располагался в таком уединенном месте, что Дэвиду и Паулине не с кем было играть, а в дальних окрестностях замка жило всего несколько соседей.
— Большую часть времени герцог проводит в Париже, — сказала Джейн, — он терпеть не может старинную французскую архитектуру, в лучших традициях которой построен замок. К тому же там поддерживается пышный, чуть ли не королевский уклад.
Она помолчала и добавила:
— Леди Лэнгли еще сказала: «Дорогая мисс Тернер, мне очень жаль, что вам будет скучно в замке, но я так переживаю, что мой племянник будет страдать в Итоне! Бедный мальчик не знает английского только потому, что герцог ненавидит англичан! Он очень сердит на моего брата Ричарда за то, что тот женился на его сестре. И его бабушка тоже. Но они полюбили друг друга, и поженились, несмотря на все протесты и препятствия. Когда было уже слишком поздно им помешать, они явились с повинной, и были прощены. Но, по слухам, герцог так и не простил сестру. Даже после того, как Ричард умер, и несколькими годами позже она последовала за ним».
— Как в настоящем романе, — задумчиво сказала Арлетта.
— Вот и я сказала то же самое, — ответила Джейн. — В общем, леди Лэнгли боится, что дети будут страдать по приезде в Англию, а этого она допустить не может. Я спросила леди Лэнгли, как ей удалось убедить герцога пригласить английскую гувернантку.
— С большим трудом, мисс Тернер, с большим трудом! Опасаюсь, что вас ожидает далеко не самый теплый прием, — сказала леди Лэнгли. — Умоляю вас на коленях, сделайте это ради нашего благополучия!
— О, миледи, мне невыносимо слышать, как моя благодетельница умоляет меня! Конечно, я не могу вам отказать!
— Конечно, ты не могла, — согласно кивнула Арлетта. — Было бы невозможно ей отказать, ведь она думала о счастье племянника.
Почувствовав колебание Джейн, Арлетта добавила:
— Если бы ты отказалась поехать и не нашла бы себе замену, то герцог стал бы еще больше презирать англичан. А Дэвид приедет в Итон, совсем не зная английского. Это просто ужасно!
— Признаюсь, несмотря на то, что я так мучилась, пытаясь найти выход из положения, мне даже в голову не приходило, что кто-то может поехать вместо меня!
— Искать другую гувернантку было бы ошибкой, Джейн! Я настойчиво прошу разрешить мне поехать вместо тебя! — сказала Арлетта. — Это знак, посланный с небес, он говорит мне, что я не забыта!
Джейн ласково улыбнулась:
— Никто не сможет забыть тебя, Арлетта. Ты не просто любима, ты знаешь, что все тебя обожают: и я, и папа, и жители деревни.
— Спасибо, — сказала Арлетта. — Но раз ты говоришь, что любишь меня, тогда позволь мне поехать! Прямо перед твоим приходом я смотрела на мамин портрет. Знаешь, так видно, что она французской крови!
— Не могу представить себе более английской внешности, чем у нее, — заметила Джейн, разглядывая портрет.
— Вот тут ты ошибаешься. Бабушка была нормандкой, и мама говорила, что у ее предков были белокурые волосы и голубые глаза.
Помолчав, Джейн сказала:
— Наверное, герцогу было бы приятно знать, что ты на четверть француженка. С другой стороны, ему важнее твой английский.
Арлетта засмеялась.
— Теперь ты пугаешь меня, Джейн. Но клянусь, я не боюсь этого большого страшного герцога! Если он действительно так свиреп, то я всего-навсего лишусь рекомендательного письма. Поехать туда значит для меня не так много, как это значило бы для тебя.
Джейн обняла Арлетту за плечи и сказала очень серьезным тоном:
— Милая Арлетта, поклянись мне самой страшной клятвой…
— В чем?
— …Что ты никогда не будешь принимать всерьез комплименты французских мужчин!
— Почему ты говоришь об этом, Джейн?
— Французы не такие, как англичане. Во-первых, их женят очень рано, по воле родителей, и герцог не является исключением. Для них брак — это не любовный союз, а расчет и необходимость.
— Мама мне рассказывала, — заметила Арлетта. — Это очень бездушный способ.
— Конечно, — согласилась Джейн. — Но самое худшее случается потом. Твой отец всегда считал предосудительными любовные похождения французов.
Арлетта помолчала и сказала:
— Я не думаю, что это особенность только французов, Джейн. Даже в Литл-Мелдоне люди болтают о любовных приключениях принцессы Уэльской.
— Как они смели сплетничать в твоем присутствии! — возмущенно воскликнула та.
Арлетта рассмеялась.
— О, Джейн, ты всегда охраняла меня от всяких неприятностей.
Джейн улыбнулась.
— Ты была таким очаровательным ребенком, а теперь стала еще прекрасней! Невозможно представить, что твоего слуха могут коснуться истории о худших сторонах жизни.
— А твоего, конечно, могут, — засмеялась Арлетта. — Джейн, я стала взрослой! Мне уже почти двадцать! И несмотря на то, что мы живем вдали от мира, я читаю газеты и романы. Когда папа болел, единственной отдушиной для меня было поболтать с прислугой.
Джейн рассмеялась.
— Очаровательно!
Подумав, что это была вольность с ее стороны, Джейн попыталась сгладить свою реплику:
— Дорогая, я знаю, как тебе было трудно. Если тебе действительно так важно поехать во Францию, если это сделает тебя счастливой, если ты клянешься беречь себя, я соглашусь. Несмотря на то, что мой разум говорит мне обратное.
— Правда?! — радостно воскликнула Арлетта.
Она оживилась и стала настолько хорошенькой, что Джейн испугалась, решив, что отпустить ее одну в незнакомое место было бы безумием.
— Я подумаю, — сказала она вслух.
— Нечего думать! Кроме одного: как мне стать тобой? У тебя есть паспорт?
— Есть. И он мне скоро не понадобится, потому что Саймон собирается вписать мое имя в свой, когда мы поженимся.
— О, как чудесно! — воскликнула Арлетта. — Я буду мисс Джейн Тернер!
