В Майами дул легкий ветерок, но чувствовалось, день будет жарким.
Пит добрался до проката автомобилей, принадлежащего профсоюзу водителей грузовиков, и выбрал новенький «Кадиллак-Эльдорадо». Джимми подсуетился: ни удостоверения личности, ни задатка не потребовали.
К панели была приклеена записка:
«Поезжай в службу такси: улица Флэглер, северо-запад, дом 46. Разговаривать будешь с Фуло Мачадо». И план проезда, прорисованный на маленькой карте.
Пит поехал в указанном направлении. Пейзаж быстро менялся.
Большие дома вытеснялись все более низкими. Районы с зажиточным белым населением сменились обиталищами белой бедноты, затем кварталами, населенными черными и латиносами. Улица Флэглер представляла собой ряд тесно прилегающих друг к другу домишек с дешевыми квартирками.
Контора службы такси оказалась оштукатуренным домиком, расписанным полосами под тигра. Все такси на стоянке также были разрисованы тигровыми полосами. А возле них — прелесть какая — стояли латиносы-водители в тигровых рубашках, уплетая пончики и запивая их дешевым винищем.
Табличка над дверью гласила: Такси «Тигр». Se habla Espanol[7].
Пит припарковался прямо перед конторой. Тигроворубашечные латиносы уставились на него и залопотали. Он потянулся, и подол его рубашки выправился из брюк. Латиносы увидели его пушку и залопотали еще пуще.
Он вошел в диспетчерскую. Славные обои: фотографии тигров от пола до потолка. Фотки из «Нэшнл джеографик» — Пит едва удержался от одобрительного возгласа.
Диспетчер помахал ему рукой. Господи, ну и рожа — вся испещрена шрамами от крошечных ножевых порезов.
Пит пододвинул стул. Резаная рожа сообщил:
— Я — Фуло Мачадо. Эти шрамы оставила мне на память тайная полиция Батисты, так что считай это бесплатным представлением и забудь, договорились?
— Ты неплохо говоришь по-английски.
— Когда-то я работал в «Насиональ отель» в Гаване. Меня научил один парень, крупье-американец. Потом выяснилось, что он был maricon[8] и хотел меня совратить.
— И что ты с ним сделал?
— У того maricon'а была хижина на одной свиноферме, под Гаваной. Он возил туда маленьких кубинских мальчишек и портил их. Я нашел его там, с ним был еще один maricon, и я порубил их обоих на куски своим мачете. Потом я убрал всю еду из стойл свиней, и оставил дверь хижины открытой. Видишь ли, я как-то прочитал в «Нэшнл джеографик», что голодные свиньи не могут устоять перед запахом гниющего человеческого мяса.
— Фуло, ты мне нравишься.
— Пожалуйста, оставь комментарии при себе. Когда речь идет о врагах Иисуса Христа и Фиделя Кастро, я за себя не отвечаю.
Пит удержался от гримасы.
— Никто из людей Джимми не оставлял мне конверта?
Фуло вручил ему означенный предмет. Пит едва не разодрал конверт, так ему не терпелось.
Славно — небольшая записка и фото.
«Антон Гретцлер, Гибискус, 114, Лейк-Вейр, Флорида (возле Солнечной долины). Телефон — OL4–8812». На фото был изображен высокий мужчина, такой толстый, что непонятно было, как он до сих пор не лопнул.
Пит заметил:
— Похоже, Джимми тебе доверяет.
— Так и есть. Он заплатил за мою «грин кард», так что знает: я его не предам.
— А что собой представляет эта самая Солнечная долина?
— Ну я зову это «подразделением». Джимми продает участки земли членам профсоюза.
Пит спросил:
— Ну, как считаешь, кто сейчас круче — Иисус или Фидель?
— Я бы сказал, что сейчас — боевая ничья.
Пит снял номер в «Райской скале» и позвонил Антону Гретцлеру по таксофону. Толстяк согласился на встречу: в три пополудни, возле Солнечной долины.
Пит немного поспал и выехал загодя. Солнечная долина оказалась сущим отстоем: три фунтовые дорога, отвоеванные у болота метрах в сорока от границы штатов.
Да, «подразделение» тут определенно присутствовало — на домики размером со спичечный коробок, с бросовой обшивкой. С болотом по периметру — Пит увидел загорающих на солнце аллигаторов.
Было жарко и влажно. Солнце нещадно выжаривало зелень в коричневый сушняк.
Пит прислонился к машине и потянулся, чтобы расправить сведенные конечности. По шоссе проплелся, изрыгая дым, грузовик; тип на пассажирском кресле помахал рукой, прося о помощи. Пит отвернулся; грузовик проплелся мимо.
Ветерок развеял клубы пыли. Показались очертания подъездной дороги. У самой границы штатов в его сторону повернул большой «седан» и набрал скорость.
Пит отошел от машины. «Седан» остановился. Оттуда выбрался необъятный Антон Гретцлер.
Пит подошел к нему. Гретцлер сказал:
— Мистер Петерсон?
— Да, это я.
Толстяк протянул руку для пожатия. Пит проигнорировал этот жест.
— Что-то не так? Вы сказали, что хотите посмотреть участок.
Пит подтолкнул его к болотистой прогалине. Гретцлер быстро понял: сопротивляться не стоит. Из воды смотрели во все глаза аллигаторы.
Пит сказал:
— Посмотри на мою машину. Я что — похож на какого-нибудь идиота из профсоюза, который решил прикупить домик типа «сделай сам»?
— Ну… вообще-то нет.
— Тогда не находишь, что Джимми вряд ли понравится, что ты показываешь мне эти дерьмовые хибары?
— Ну…
— Джимми рассказывал мне, что построил неплохие дома неподалеку отсюда. Ну, почти построил. Предполагалось, что ты подождешь окончания стройки и станешь показывать их членам профсоюза.
— Ну… я подумал, что…
— Джимми сказал, что ты — нетерпеливый парень. Что не стоило делать тебя своим партнером в этой афере. И что это ты распускаешь слухи, что деньги на строительство он занял у Пенсионного фонда профсоюза, а часть попросту прикарманил. И еще ты говоришь о Фонде так, как будто ты мафиози какой.
Гретцлер заерзал. Пит ухватил толстяка за запястье и сломал его — концы кости выскочили наружу, порвав кожу. Гретцлер пытался закричать — но сдержался.
— Тебе приходила повестка из Маклеллановского комитета?
Гретцлер исступленно закивал: да, да.
— Ты говорил с Бобби Кеннеди или его следователями?
Гретцлер отрицательно покачал головой: бедняга едва в штаны не наложил от страха.
Пит оглянулся на шоссе. Машин не было, а значит, свидетелей…
