Даша поморщилась.
– Нехорошая работа. Брось ты ее. Устройся в инофирму. Всегда при деньгах будешь. Уважать станут все. А милиция – так, ничего хорошего. – Даша пренебрежительно махнула рукой.
Ивлев улыбнулся, такое у нее сейчас было выразительное лицо.
– Ладно, Даша. Ты мне не для того нужна, чтобы меня распекать.
Цыганка внимательно посмотрела в глаза капитану.
– В моем кабинете сидит парень. Ты же знаешь нового карманника, который там у вас крутится?
– Дохлого? Видела несколько раз. В любую щель без мыла пролезет. Наши его побить грозились. Молоко на губах не обсохло еще. Со стариками считаться не хочет. А с народом так нельзя.
– Битьем, Даша, таких не отучишь воровать. Смотри, я сейчас побольше приоткрою дверь, а ты в щелку глянь. Он или не он?
Ивлев подвел Дашу к двери.
– Повнимательней смотри.
– Ох, возьму еще разок грех на душу, – озабоченно сказала цыганка.
– Да какой же это грех, Даша? Это добровольная помощь милиции.
– Нет. Закладывать, стучать – великий грех, – стояла Даша на своем.
– А обманывать людей – не грех? – спросил Ивлев, намекая на незаконную деятельность Даши по облапошиванию простаков.
Цыганка только хитровато улыбнулась.
– Это не грех. Это можно. Ведь я их уму-разуму учу. А учить – разве грех? В школе тоже учат уму-разуму. И никто на учителей не обижается. Жизнь – это тоже школа. И жить надо с умом.
– Ладно, Даша. Давай отложим дискуссию. Не время сейчас. Ты на парня посмотри.
Даша прислонилась к двери и тихонько сказала, чтобы ее не услышали в кабинете:
– А чего смотреть? Это он, дохлый.
– Спасибо тебе, Даша.
– А-а, – протянула цыганка. – Какая с вас может быть благодарность? Я могу идти?
– Конечно, Даша. Я сейчас скажу водителю, он отвезет тебя куда скажешь.
– Не надо. – Смуглое лицо цыганки выражало беспокойство. Она отступила к стене. – Нет, нет. Вашу машину все собаки знают. Что обо мне подумают? Скажут, Даша заделалась стукачкой. Я сама доберусь.
– Ну, как скажешь. До свидания.
Цыганка кивнула головой и быстро пошла по коридору, отворачиваясь от посетителей, чтобы не запомнили ее лица. Не хотелось ей встретить тут кого-нибудь из знакомых.
Ивлев быстро вошел в кабинет, обдумывая, как поступить теперь с Сивковым. Все же задерживать его не имело смысла. Раз он работает в районе Киевского, то деваться ему некуда. Сивков, конечно, не успел «насидеть» себе место, но территория кормовая. Значит, он с нее не уйдет.
«Надо будет установить за ним наблюдение и брать с поличным. Простой и верный вариант», – решил Ивлев.
– Спасибо, Коля. Иди, – сказал капитан водителю. Когда тот вышел, посмотрел на Сивкова с сожалением. – Ну что ж, будем считать, повезло тебе сегодня.
– Хорошее везение. Я бумажник нашел, хотел в милицию сдать. Мне двадцать пять процентов полагается.
Ивлев чуть не свалился со стула от такой наглости.
– Что? Ну ты и нахал!
Паренек отреагировал спокойно:
– При чем здесь это?
– Да при том, что так и есть! Я же видел, как ты в карман залез. Твое счастье, что обворованный тобой гражданин ушел.
Парень опять ухмыльнулся, не скрывая своей наглости.
– Потерпевшего нету? И свидетелей нету? Значит, и кражи не было. И ни один суд не возьмет в производство дело, если вы его захотите состряпать на меня. Нашел я бумажник, и все.
Ивлеву оставалось только вздохнуть. При всей неприязни к этому нахалу сделать ничего он не мог. Паренек был целиком и полностью прав. Капитан выписал Сивкову пропуск. Больше разговаривать с ним было не о чем. Да и разве такого перевоспитаешь? Никакая профилактическая беседа на него не подействует. «Затертый негодяй!» – подумал капитан и сказал:
– Ладно, иди. Спасибо за находку. А напоследок бесплатный совет. Завязывай со своим ремеслом, если, конечно, сможешь.
Парень уже встал, но перед тем как уйти, посмотрел на Ивлева с издевкой.
– Знаете, постараюсь обойтись без ваших советов. Да и чего они стоят? Разве вы можете посоветовать, как жить, когда половина страны без штанов? То-то! Не можете. А нравоучения читать не надо. Надоело их выслушивать, – эта последняя фраза прозвучала слишком дерзко, но капитан Ивлев ее воспринял спокойно.
«Его воспитала улица, – подумал капитан. – Потерянный человек. Если что, плакать о нем будет некому». Ивлев почувствовал себя бессильным что-либо исправить. Жалко таких пацанов, когда они попадают в камеру. Ведь там свой, особый мир и прятаться не за кого. Но как им все объяснить? Да и захотят ли они слушать объяснения?
Ивлев сидел и задумчиво смотрел на стул, на котором только что сидел Сивков. «Ушел и, наверное, посмеивается надо мной. А не сегодня-завтра попадется и потянет срок. На казенных харчах еще больше отощает. Тогда, может быть, припомнит мой бесплатный совет», – думал капитан.
В коридоре стало как-то тихо. Не слышно голосов, и дверями кабинетов никто не хлопает.
Ивлев открыл дверь, увидел уборщицу с ведром и со шваброй. Она вежливо поздоровалась.
– Скажите, который час? – спросил Ивлев, только теперь сообразив, что его часы «Победа», подаренные отцом, встали.
– Да уж половина восьмого, – ответила женщина, ловко орудуя шваброй по кафельному полу.
Ивлев вспомнил, что обещал жене зайти за ней на работу. «Нехорошо получилось. Наташка теперь обидится. Плохой я муж. Собирались пойти в Ботанический, погулять». Он взглянул на часы как на источник семейных неприятностей. Ведь уже сколько раз хотел выбросить эти часы, но память об отце не позволяла. Когда-то сам Леонид Ильич Брежнев наградил Ивана Сергеевича Ивлева, полковника уголовного розыска, этими часами за отличную работу. И дарственная надпись на них имеется. Но, видно, всему есть свой срок. А может, награда оказалась слишком плохого качества.
Жена Наташа сидела у телевизора, смотрела сериал.
Ивлев не стал вникать, какой именно. Последнее время все каналы только и делали, что гоняли иностранную дешевку. Кому-то это нравилось. У Ивлева вызывало раздражение. Капитан Ивлев сериалы не любил, просто не выносил. Три, от силы четыре серии еще мог посмотреть. И все. Это его предел. А жена могла сидеть часами у экрана. Причем, как думал капитан, ей было все равно, «Санта-Барбара» ли там или «Мария», а может, «Жара в Акапулько». Она одинаково разбиралась во всех сериалах до тонкостей и то и дело переключалась с канала на канал.
Ивлева такой расклад даже устраивал. Иногда приходилось задерживаться на работе допоздна, и он точно знал – его молодая жена никуда не убежала с подружками, а честно дожидается мужа дома, проникаясь душевными переживаниями за судьбу героев очередной «мыльной оперы».
