Я наспех впрыгнула в джинсы, и мы спустились. К счастью, в половине одиннадцатого было уже совсем темно, и возле подъезда на лавочке не скучали старушки. Пожилая консьержка, баба Зина, смотрела у себя в каптерке телевизор и даже не заметила, как мы прошмыгнули мимо. Надеюсь, никто из знакомых не застукает меня за столь диким занятием.
Неожиданно возникла проблема. По обе стороны подъезда соседи разбили цветочные клумбы, а Женька настаивала на том, что далеко от входа зарывать «ценности» нельзя, заговор не сработает. В результате непродолжительной дискуссии мне пришлось сдаться. Ступая на цыпочках, я осторожно протиснулась между цветочными зарослями.
— Глубоко копать? — Я ковырнула рыхлую землю столовой ложкой, поскольку другого копательного инструмента у меня дома не нашлось.
— Не знаю, — отозвалась Женька, — но, думаю, это без разницы. — Она протянула мне майонезную баночку и развернутый на нужной страничке блокнот с текстом. — Только, смотри, обоих тараканов не вытряхни. Второго я закопаю возле своего подъезда.
Благо недалеко от клумбы, где я ковырялась, горел фонарь и видимость была вполне сносной. Превозмогая брезгливость, я выковырнула ложкой из банки дохлое тараканье тельце. Вслед за ним в ямку были уложены обмылок и монетка. Заровняв туфлей землю, я уставилась в блокнот.
— Читай три раза, — настырно потребовала Женька.
С трудом разбирая ее каракули, я пробубнила под нос какую-то ахинею. Согласно которой счастье и удача теперь попрут со всех дыр, как тараканы у плохой хозяйки. Благо хоть текст заговора состоял всего из нескольких коротких предложений. Я быстро закончила и уже собралась вылезать из клумбы, как вдруг окно первого этажа прямо у меня над головой распахнулось, и на меня вылился ушат холодной воды. Вслед за тем раздались гневные вопли:
— Вот вам, паразиты! Будете знать, как цветы воровать! Совсем, падлы, совесть потеряли! Щас в милицию позвоню! — Я оторопело подняла голову и, благодаря свету уличного фонаря, разглядела в темном проеме окна бабу Зину. Вероятно, от ее бдительного взора не укрылось подозрительное шевеление в цветнике. Боевая консьержка мигом переместилась из каптерки в свою квартиру на первом этаже и с помощью воды решила проучить незадачливого воришку.
— Баба Зина! Это свои! Я — Маша Соловей. Никто цветы не ворует, — жалобно пропищала я.
— Ну, дает бабуля! — зашлась хохотом Женька. — Ой, не могу! Ой, держите меня!
— Чего ржешь? Это была твоя идея. — С мокрых волос по моему лицу ручейками стекали холодные струйки. На дворе вроде бы лето, но погода в этом году не задалась, и сейчас на улице не больше семнадцати градусов. Мокрая, как мышь, я тут же дробно застучала зубами.
В окне надо мной зажегся свет, благодаря которому баба Зина смогла идентифицировать мою личность.
— Машенька… — удивилась она. — Ты чего, детка, тут делаешь?
— Я… это… в общем… — Ни одно разумное объяснение моего пребывания посреди клумбы в голову не пришло. Мне на помощь поспешила Женька.
— Мы браслет золотой искали, — ляпнула она. — Понимаете, я курила на балконе и показывала Маше свой новый браслет. Мне муж на днях подарок сделал, очень дорогая вещь — почти две тысячи долларов стоит. Так вот, этот браслет соскользнул с запястья и упал вниз. Теперь мы пытаемся его отыскать.
— Две тысячи долларов… — завороженно проговорила баба Зина. — Нашли уже?
— Нет пока. Темно — ничего не видно. Завтра утром вернемся искать.
— Вы уж простите, что водой окатила, — принялась извиняться консьержка. — Думала, кто-то цветы ворует.
— Спасибо за бдительность, — простучала я зубами и потянула Женьку в подъезд.
Добравшись до квартиры и избавившись от мокрой одежды, я принялась выплескивать свое негодование на Женьку:
— Скажи, пожалуйста, почему бредовые идеи приходят в голову тебе, а отдуваюсь за них все время я. Помнишь, классе в четвертом ты не хотела идти на контрольную по математике и придумала обожраться арбузами в надежде на то, что организм даст сбой и тетка оставит тебя дома. После двух арбузов, которые мы слопали, твое самочувствие ничуть не ухудшилось, а я едва не посадила почки и несколько недель потом провела в больнице. А в выпускном классе ты отправила меня на встречу с очередным своим кавалером, чтобы я от твоего имени дала ему от ворот поворот. Этот кавалер прихватил с собой двух подвыпивших дружков, и мне едва удалось унести ноги. Еще…
— Вспомнила баба, как девкой была… — прервала мои излияния Женька. — Ничего от прохладного душа с тобой не сделается. Укладывайся спать, а я поехала домой зарывать своего таракана. Мне тоже удача не помешает. Завтра вечером едем знакомиться с директором ресторана. Только надень что-нибудь не сильно тоскливое. И волосы распусти.
— С чего это ты решила, что я согласилась принимать участие в этой авантюре?
— Не дури. У нас получится великолепный тандем: ты поможешь мне разобраться с работой, а я помогу тебе познакомиться с приличным мужчиной. Игра стоит свеч. Завтра в семь встречаемся в районе Старого города.
Женька убежала, а я в очередной раз отругала себя за слабохарактерность. Почему ей вечно удается меня уговорить?
* * *
Утром на работу я выскочила раньше обычного: сегодня в девять ректорская проверка кафедры. Вылетев из подъезда, сделала несколько шагов к стоянке. Но неожиданно мой взгляд зацепился за цветочную клумбу, где вчера моими усилиями был погребен таракан. Я застыла как вкопанная. То, что еще вчера выглядело ухоженным цветочным уголком, сейчас напоминало поле Куликовской битвы. Мало того, что несчастные растения вытоптали, некоторые из них были даже выдернуты с корнем. Неужели кто-то наблюдал за моей бурной деятельностью и решил, что я зарыла посреди клумбы клад?
Я вернулась в подъезд и заглянула в каптерку консьержей. К моему удивлению, бабы Зины на месте не оказалось, а пост занимал ее супруг — горький алкаш Василий.
— Доброе утро. А где баба Зина?
— Спит дома, зараза, — пробубнил он недовольно, прищурив похмельные глазки.
— Она хорошо себя чувствует? — забеспокоилась я. Всем жильцам известно, что Василий не любит подменять жену на сторожевом посту, и у них часто вспыхивают по этому поводу скандалы.
Без крайней надобности баба Зина нипочем не попросит у него помощи.
— Нормалек у ней со здоровьем. Приперлась домой ни свет ни заря, с ног до макушки землей перепачканная и злая, как мегера. Сама спать завалилась, а меня на вахту отправила. — Дедок издал трагический вздох, но вдруг слегка оживился и посмотрел на меня с вожделением: — Маха, будь человеком, одолжи полтишок до пенсии.
Его глаза при этом выражали такую глубокую скорбь и надежду, что рука сама собой потянулась в сумку за кошельком. Выдав ему требуемую сумму, я поспешила к своему автомобилю, не переставая удивляться, сколь запредельна может быть человеческая жадность. Бедная баба Зина собственными руками уничтожила прекрасную цветочную клумбу, которую еще вчера геройски обороняла от воображаемых воришек. И все ради поисков несуществующего золотого браслета. Дернул же черт вчера Женьку за язык!
