— Очень красива. Думаю, что можно назвать ее блондинкой. Ее отец — председатель нескольких крупных компаний.
— Как приятно иметь жену с деньгами.
Родни оскорбился.
— Оливия, как ты могла такое сказать? Мы же старые друзья. Я просто не верю своим ушам.
— Как раз старые друзья и могут говорить друг о друге, что думают, Родни. Если я останусь подольше, то могу сказать гораздо больше, так что мне лучше уйти.
Он поднялся вместе с ней.
— Ты не должна… — бессвязно заговорил он. — Я отвезу тебя. По крайней мере, это я могу сделать.
— Не будь таким напыщенным ослом, — любезным тоном сказала Оливия.
Она вышла из кафе и направилась к автобусной остановке.
Сидя в автобусе, Оливия решила, что ее сердце не разбито. Однако гордость была уязвлена, и она почувствовала грусть, которая могла перерасти в жалость к самой себе. Разумеется, подобное случалось с тысячами девушек. Родни ей нравился, был для нее больше, чем другом, но она никогда не отдавала ему своего сердца, полагая, что сделает это после замужества.
— В каких дураках ты осталась, — пробормотала Оливия, и просто одетая пара, сидевшая перед ней, обернулась. — Я делила шкуру неубитого медведя, — мрачно сказала она им и, поскольку автобус подошел к ее остановке, вышла.
Должно быть, это джин с тоником, мысленно пояснила Оливия сама себе. А может, я просто в шоке. Она открыла дверь и вошла в дом. Надо выпить чашку крепкого чая.
Дверь в гостиную была приоткрыта.
— Ты сегодня рано, дорогая, — сказала мать. — Родни с тобой?
Оливия просунула голову в дверь.
— Я приехала на автобусе. Хочу приготовить себе чашку чая. Ты будешь? — Она посмотрела на мать. — А ты, бабушка?
— Ты отказала ему, — осуждающе сказала миссис Фицгиббон. — Пора бы тебе научиться понимать свою выгоду, Оливия.
— Ты совершенно права, бабушка, его глаза действительно посажены слишком близко друг от друга, и он собирается жениться на дочери председателя правления нескольких крупных компаний.
— Не будь такой легкомысленной, Оливия. Что ты собираешься делать?
— Поставить чайник и выпить чашку чаю.
— Ты не расстроилась? — с беспокойством спросила мать. — Нам казалось, что ты хочешь выйти за него замуж.
Оливия отошла от двери и поцеловала мать в щеку.
— Нисколько, родная. — Она произнесла это спокойно и приветливо, потому что видела, что мать огорчена. В отличие от Оливии она была маленькой и хрупкой женщиной, которую лелеяли все время ее замужества и которой до сих пор, несмотря на заботы Оливии, очень недоставало этого. — Я приготовлю чай.
Спустя некоторое время Оливия сидела за столом и слушала ворчание бабушки о нехватке денег, об отсутствии у внучки работы и о ее неспособности найти себе мужа.
— Ты слишком крупная девушка, — с раздражением заметила миссис Фицгиббон.
Оливия, привыкшая к таким разговорам и не обращавшая на них внимания, выпила чай, вымыла на кухне чашки и блюдца, приготовила поднос с завтраком для бабушки и завтрак для них с матерью и только после этого ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь.
Теперь наконец-то она могла спокойно выплакаться.
2
Поверх лежащих на столе регистратуры ворохов папок Дебби увидела, как отрылась дверь, и вошел мистер Ван дер Эйслер. Опечаленное лицо девушки расплылось в улыбке, однако она осторожно сказала:
— О, здравствуйте! Неужели я опять прислала не ту папку? — У меня ничего не выходит, и с тех пор, как нет Оливии, и некому за меня сортировать папки. Тут полная неразбериха.
Он неторопливо подошел к столу и взглянул на беспорядочные кипы.
— Я думаю, когда вы привыкнете к тому, что работаете одна, дело пойдет лучше. Мне действительно нужны кое-какие документы, но это не к спеху. Вы должны разобрать все это, прежде чем уйдете домой?
Дебби кивнула.
— Уже пять часов, и я не могу оставлять их до утра в таком виде. Приходит какая-то надутая старая медсестра, и ей все надо знать. Сует свой нос не в свое дело.
— Тут работы на десять минут максимум, — заявил мистер Ван дер Эйслер. — Я буду сортировать их в алфавитном порядке, а вы расставляйте по местам.
— Вы хотите сказать, что поможете мне? Но никто даже…
Он уже занимался делом, и немного погодя она последовала его совету.
— Мне кажется, вам недостает Оливии, — заметил он спустя некоторое время.
— Еще как.
— Она навещает вас? — небрежно спросил он.
— К несчастью, нет. Она далеко живет. У ее бабушки дом в Ислингтоне, и они с матерью вынуждены жить там, с тех пор как умер отец Оливии, оставив их почти без средств. Хотя Оливия рассказывала мне не очень много… Стоило завести разговор о ее жизни, и она замыкалась, как устрица… не то, что я.
Он протянул ей еще одну стопку папок.
— А вы живете рядом с больницей?
— В пяти минутах ходьбы. Отец остался без работы, а мать работает неполный день в супермаркете. То-то я испугалась, что меня уволят. Девушка в конторе говорит, что будто бы Оливия нашла другую работу. Что-то на нее непохоже. Она, наверное, училась в одной из этих частных школ. Разговаривала как образованная, вы понимаете, что я имею в виду?
Мистер Ван дер Эйслер сказал, что понимает.
— Думаю, что в Ислингтоне не так уж много возможностей устроиться на работу.
— Особенно там, где живет ее бабушка. Такая скукотища, все дома одинаковые, все окна занавешены. Они живут на Сильвестер Креснт. Так называется эта улица.
Тяжелые веки мистера Ван дер Эйслера скрыли огонек, вспыхнувший в его глазах. Он протянул ей последнюю стопку папок, подождал, пока Дебби расставит их и вернется к столу, заказал нужную ему папку, с доброй улыбкой выслушал ее благодарность и удалился с папкой под мышкой.
Дебби, надевая кофту, обратилась к аккуратно уставленным папками полкам:
— Вот это вам настоящий джентльмен. Приятно было поболтать. Кто бы знал, какая тут теперь скукотища.
Мистер Ван дер Эйслер обсудил намеченные на завтра дела со старшей сестрой хирургического отделения и операционной сестрой. Выжав из последней обещание начать завтрашнюю операцию в восемь часов утра, а не, как это обычно бывало, часом позже, одарил ее улыбкой, заставившей сердце немолодой уже женщины забиться быстрее, и ушел.
— Этот человек выжал бы слезу даже из камня, — объявила она. — Совершенно не понимаю, почему я согласилась…
Старшая сестра рассмеялась.
— Если бы он попросил, вы открыли бы операционную и в шесть часов. Он прекрасный человек и первоклассный хирург. Пробыл у нас всего несколько недель и показал несколько новых методов, поработал над своими идеями вместе с мистером Дженксом. Они считают, что довели его методы до совершенства. Посмотрите на миссис Элизу Браун!
