– Заходите к нам ещё! До свидания, молодой человек!
Этой фразы было достаточно, чтобы изменилось моё испорченное настроение в лучшую сторону.
Спустившись с лестницы «Академкниги», я молча покачал головой, поражаясь только что произошедшему со мной случаю, и, облегчённо вздохнув, не спеша пошёл по Таможенному переулку. Когда я проходил мимо ресторана «Старая таможня», меня остановил пожилой мужчина в тёмной шляпе, лет шестидесяти. Он стоял на крыльце ресторана и, опершись одной рукой на деревянную трость, о чём-то увлечённо разговаривал со швейцаром, одетым в форму русской таможенной службы конца 19 века: тёмно-зелёный сюртук с золочёными пуговицами в два ряда и фуражка с блестящей металлической кокардой на чёрном бархатном околыше. Увидев меня, мужчина с тростью оставил собеседника и, прихрамывая на одну ногу, направился ко мне.
– Сергей Петрович! – представился мужчина и как-то по старинке, в духе тридцатых годов, в знак приветствия приподнял над головой шляпу.
– Очень приятно, – несколько настороженно ответил я, готовясь к ещё одному неожиданному повороту событий, на которые оказался богатым этот день, – чем могу быть полезен?
– Вы уж извините старика, совершенно незнакомый вам человек, что я прямо так, с ходу…Дело в том, что несколько минут назад я видел вас молящимся на полу в книжной лавке. Вы, должно быть, мусульманин? А я давно испытываю интерес к исламу и, увидев впервые в жизни столь трепетное отношение к религии, решил во что бы то ни стало поближе познакомиться с Вами, а заодно и обсудить интересующие меня некоторые вопросы относительно религии и веры вообще.
Поняв, что произошло, я весело засмеялся и, чтобы не разочаровать человека, соглашаясь, закивал головой.
Приятно удивлённый моей бурной реакцией, мужчина радостно заулыбался:
– Я знал, что Вы мне не откажете. Не беспокойтесь, я Вас долго не задержу.
– Ничего страшного, я сегодня абсолютно свободен и постараюсь ответить на Ваши вопросы, – успокоил я мужчину.
Старик, воодушевлённый проявленной отзывчивостью, сдвинул на затылок шляпу, достал из-за пазухи увесистый том «Истории мировых религий» и, перелистывая на ходу страницы, потащил меня в ресторан обсуждать проблемы древнего и современного ислама – религии, о которой до этого дня я знал не больше, чем мой случайный знакомый.
14 декабря 2000 года
Нижний Тагил
Пашия
С Пермским краем наш поезд прощался на станции Пашия, относящейся к небольшому уральскому городу Горнозаводску. Эта, казалось бы, совсем неприметная железнодорожная станция запомнилась мне с детства, когда я, будучи ребёнком, ехал на поезде с матерью. Мы возвращались из Москвы на Урал. Причиной, по которой станция Пашия врезалась мне в память, стала одна девочка. Я запомнил её навсегда. Она также путешествовала с мамой, наверное, возвращалась с летних каникул домой.
Мы ехали в одном плацкартном вагоне. Нас отделяло друг от друга только два пассажирских отделения. Поскольку мы с матерью занимали боковые сидения, а девочка со своей мамой – «купейное» отделение, то я мог сколько угодно рассматривать эту пассажирку, которая, скорее всего, по возрасту была моей ровесницей. Она мне сразу понравилась, как только я увидел её, когда она заходила в наш вагон во время посадки. Стройная, с правильными и утончёнными чертами лица, со светлыми волосами, сплетёнными в косичку; с голубыми глазами, обрамлёнными длинными вздёрнутыми кверху ресничками – эта девочка предстала передо мной существом с другой планеты, настоящим ангелом небесным.
Я играл в солдатиков, пытался что-то разукрашивать или читать, но мысли мои были заняты этой девочкой. Мне казалось неприличным постоянно смотреть на неё, тем не менее, мне этого очень хотелось. Девочка не замечала меня, не смотрела в мою сторону. Она постоянно что-то читала или разговаривала со своей мамой. Это обстоятельство меня ещё больше раззадоривало, что двигало меня к действиям, целью которых было заявить о себе, обозначить себя, чтобы эта девочка заметила меня, узнала обо мне.
Что я только ни делал: пытался громко говорить и смеяться; под разными предлогами прогуливался по вагону. Проходя мимо «купейного» отделения, в котором была девочка, я специально что-нибудь ронял на пол, а затем с растерянным видом поднимал упавшее. А на следующее утро, идя в туалет с полотенцем, я пропустил её вперёд. Но девочка упорно не хотела меня замечать. Я отчаялся.
Однажды, когда весь вагон притих, когда большинство пассажиров заснули после обеда, я вдруг обнаружил, что предмет моих душевных переживаний тоже спит. Девочка заснула на верхней полке, расположившись головой к проходу. Её лицо было обращено как раз в мою сторону. Я не спал и мог сколько угодно любоваться красотой этого тонкого и правильного лица. Этим подарком судьбы я решил воспользоваться, как мог: достал альбом с карандашами и стал рисовать портрет спящей девочки. Я старался, пытаясь запечатлеть то, что видел перед собой и что успел полюбить. Карандаш в моей руке старательно выводил профиль её лица, тени от опущенных ресниц, её губки, прядь волос, упавшую на щёку, краешек косички, торчащий из-под подушки. Когда я закончил рисовать портрет, мне показалось, что девочка на нем получилась очень похожей на себя. Я гордился собой – тем, что мне удалось уловить сходство.
Теперь в моей голове родилась мысль: подарить этой девочке её портрет. Такой необычный подарок был бы замечательным поводом для знакомства. Но как его подарить? Подойти к ней, отдать портрет и представиться? При этих мыслях в моей груди учащалось сердцебиение. Я уже начинал волноваться от того, чего ещё не сделал, а только собирался сделать.
Я сидел за столом и задумчиво смотрел на спящую девочку. «А может быть, подложить рисунок ей под подушку? – размышлял я, – Нужно в таком случае подписать рисунок своим именем. Тогда она узнает имя автора». Я обрадовался такой мысли, но через мгновение опомнился при другой возникающей проблеме. «Но как я представлюсь ей и объясню, что это моим именем подписан рисунок?»
Пока я размышлял над портретом, девочка проснулась и спустилась с полки вниз. Спустя некоторое время, она прошла мимо меня с кружкой за кипятком для чая. Я сделал вид, что её не замечаю, и повернулся к окну лицом. Но внутри меня всё клокотало от волнения. Я страдал от любви и нерешительности одновременно. В моей голове одни планы знакомства ежеминутно сменялись другими. Ни один из них не был совершенным.
Наконец я набрался смелости, взял в руки альбомный лист с портретом и направился к «купейному» отделению, где находилась девочка. Сравнявшись с нужным отделением, я остановился. Девочка со своей мамой сидела за столом. Они пили чай и о чем-то оживленно разговаривали, совершенно не замечая меня. Я растерялся и, не дождавшись того момента, когда девочка с мамой повернутся в мою сторону, продолжил свой путь дальше, по вагонному коридору. Дойдя до дверей тамбура, я развернулся и пошёл обратно. Прохода мимо заветного места, я обнаружил, что ситуация не изменилась: дочка с мамой пили чай и общались.
