На Сан-Марко в туалет.
В небе солнце светит ярко,
Озаряя это диво.
Мы идем на пьяццо Марко,
Через ponto, вдоль по vio.
Голубые каналы, гондольеры, узенькие улицы, горбатые мостики, старинные палаццо, художники на площади Святого Марка. Мы в Венеции, мы наслаждаемся этим удивительным городом, воспетым и описанным многочисленными почитателями. Мы приехали после окончания карнавала, но он еще чувствовался. Многочисленные магазинчики были сплошь завешаны масками. Мы выбрали самую красивую, и автор, лауреат конкурса «Золотая маска» маэстро Барбини, подписал ее нам.
И снова в путь!
* * *
Полдня дорога через горы,
И в милях ста или двухстах
Пред нами вновь встают соборы.
Мы на шекспировских местах.
А во дворах дворцов Вероны,
Что простояли многи леты,
Аркады, башни и балконы,
И среди них балкон Джульетты.
* * *
Флоренция, Флоренция —
Титанов порождение,
Искусства квинтэссенция,
Вершина Возрождения.
И, вздымаясь, словно горы
Небывалой высоты,
Поднимаются соборы,
Сан Мария дель Фиоре,
Образ дивной красоты.
Если б вы меня спросили,
Где покоится Россини,
Если б вы узнать хотели,
Где лежит Маккиавелли,
Где лежит Буанаротти,
Если только вы не против,
Я б повел вас в Санта Кроче —
Пантеон известный очень.
И во всех святых местах
Ювелиры на постах.
И повсюду ювелиры
Выколачивают лиры.
И, наконец, последний автобусный перегон – снова Рим. Едем прямо в Ватикан.
Пробиваемся с трудом
В замок Ватиканский,
Здесь Гоморра и Содом,
Просто сумасшедший дом
Чисто итальянский.
Словно в битве воеводы,
Рать ведут экскурсоводы.
Взоры озверевшие,
Голоса осевшие.
Чтоб не сгинуть в этой свалке,
Машут шарфами на палке
На бегу, на все глазея,
И хватаясь за затылки,
Вылетаем из музея,
Словно пробка из бутылки.
И опять большой автобус
Нас везет к отелю «Глобус».
Поздний ужин с капуччино,
И опять Фиумичино.
Гуд бай! Ариведерчи, Рома! Вылетая из Рима, я вспоминал, как покидал Италию в первый раз. Тогда мы вылетали в Шереметьево из Милана. Итальянцы придумали свой способ борьбы с террористами. После прохождения таможенного досмотра нас отвезли на автобусе к самолету. Мы выстроились в очередь у трапа, а наши чемоданы стояли на земле у багажного люка. Каждый пассажир должен был подойти к вещам, взять свой чемодан и вручить его грузчику, который ставил его на подъемник. Таким образом, если пассажир засунул в багаж бомбу, он должен был с нею и лететь. Это было еще то счастливое время, когда не было девушек-смертниц с поясами шахидов.
Совершив положенную процедуру со своим чемоданом, я отправился в самолет и уселся на свое место. Незадолго до вылета в салон ввалился мужчина мощного телосложения с двумя здоровенными пакетами, которые он засунул в отсек для ручной клади. Затем он бухнулся в кресло рядом со мной, сказал «Добрый день» и начал вытирать платком лицо и шею. Этот день в Милане был очень жарким.
– Фу-х! Еле дотащил. Знал бы, что с этой выставкой будет столько мороки, не стал бы впутываться в это дело. А все жена! Приспичило ей устраивать выставку в Ленинграде.
– А что за выставка? – из вежливости поинтересовался я.
– Да моя выставка! Персональная. Я художник Никонов. Вот это я припер свои работы.
– А что, до этого была выставка в Милане?
– В Милане я живу уже пять лет. Я здесь закончил Академию. А до этого я жил в Ленинграде. Так что я ваши порядки знаю. Еще неизвестно, чем это все кончится.
– А почему вы не сдали работы в багаж? – не унимался я, – И почему они такие тяжелые?
– Да это все акварели, окантованные под стеклом.
– Так зачем же вам было везти столько стекла? В Ленинграде бы и застеклили.
– Знаю я ваши советские порядки. Я всю молодость прожил в Советском Союзе. Там проще написать новую картину, чем окантовать старую. Вот я все с собой и тащу.
Мне эти беседы не очень понравились. Говорил он громко, а я, в отличие от моих московских дам, еще не определил, кто у нас стукач. Я попробовал перевести тему:
– Сидим уже больше часа, и никакого движения.
– Этого и следовало ожидать. Это же ваш «Аэрофлот». Говорил я жене: «Бери билет на «Дельту». Нет, у вас порядка никогда не будет.
Чтобы прекратить этот разговор, я пошел к стюардессам выяснить, что происходит. Когда я вернулся, он у меня спросил:
– Ну что, скоро мы полетим?
– Не знаю. Стюардессы говорят, что какой-то кретин оставил два чемодана у багажного люка и не хочет их забирать. Они уже дважды объявляли по радио.
– Подумать только, что за мерзкие люди, и из-за них мы должны страдать. А почему чемоданы оказались у самолета?
– Как почему? Ведь каждый должен опознать свой чемодан и отдать грузчику.
– Слава Богу мне удалось протащить картины в салон. Но два чемодана я сдал в багаж, – он перегнулся через меня и выглянул в иллюминатор. – Позвольте, это же мои чемоданы. Ну и порядки!
Он помчался к выходу, и через десять минут вернулся возмущенный:
– Подумать только! Меня лично никто ни о чем не предупреждал, а сейчас еще ко мне же в претензии, что я задерживаю рейс. Что за народ – никакого порядка!
Он осмотрелся вокруг в поисках сочувствия, но тщетно. Никакого сочувствия не было. Пассажиры смотрели на него безо всякой симпатии. А один повернулся и заметил:
– Что значит «не предупреждали»? Только о ваших чемоданах радио бубнило целый час и на русском, и на итальянском.
