– Погоди, не звони! – остановил её Васечкин. – Сейчас разберёмся. Пошли вперёд.
Они двинулись дальше.
– Сумерки приближаются короткими прыжками! – заявил Петров.
– Это как это? – удивилась Маша.
– Очень просто. Опустишь глаза, потом поднимешь, и тут же видишь, что стало темнее, чем было только что.
Маша проверила. Так оно и было.
– Действительно, – растерянно подтвердила она. – Какой ты наблюдательный, Петров!
Петров покраснел.
– Там, где небо посветлее, – там должен быть северо-запад! – объявил Васечкин.
– Где же оно посветлее? – резонно возразил Петров. – Оно везде темнее.
И в самом деле, сумерки валились со всех сторон, вихрями снежинок, тяжёлыми хлопьями с деревьев. Серое небо стало принимать фиолетовый оттенок. Деревья неожиданно расступились.
– Пошли по этой просеке! – обрадовался Васечкин. – Куда-нибудь она нас выведет. Вперёд, за мной!
Они заскользили по лыжне.
– Это безобразие, Васечкин! – возмущалась Маша. – Куда ты нас завёл! И папа с мамой будут беспокоиться, если мы поздно вернёмся.
– Не боись, Старцева! – бодро отвечал Васечкин. – Ну – попали в приключение. Представляешь, как будет приятно дома?
Сам при этом покосился на Петрова – мол, что я тебе говорил!
– Хочешь «Тик-так», Маша? – спросил Петров.
Ему было неловко от всей ситуации, хотелось как-то приободрить Машу.
– Давай, – сказала она унылым голосом.
Петров снял перчатку, достал из кармана коробочку с белыми драже.
– Мои любимые! – поделился он. – Я всегда их с собой ношу. Хочешь, Васечкин?
Васечкин остановился, обернулся, молча протянул руку.
Петров щедро отсыпал каждому, и они дружно стали сосать мятные конфетки.
В это время раздался грохот и, сияя огнями, совсем рядом, за деревьями, замедляя ход, прошла электричка.
– Да мы совсем рядом от станции! – возликовал Петров. – Ещё чуть-чуть!
И действительно, через четверть часа дружная троица сидела в вагоне электрички. Поезд быстро приближался к Москве. А ещё через полчаса они, прощаясь, уже стояли на платформе метро.
Маша посмотрела на обоих и, лучезарно улыбнувшись, сказала:
– А всё-таки чудесно мы покатались… И лось!.. Правда?
– Да уж! – вздохнул Васечкин. – Ох, Маша!
– Ладно, ладно! – примирительно сказал Петров.
И они разъехались по домам.
5. Старший Васечкин
Васечкин предполагал, что его как следуют отругают за опоздание и уже даже сочинил целую историю в своё оправдание. Про то, как они с Петровым спасали провалившегося в прорубь пятилетнего мальчика. Как лично он, Васечкин, с риском для жизни вытащил на лёд почти утонувшего ребёнка. Маше в этой истории была отведена весьма скромная роль. Пока Васечкин с помощью Петрова совершал свой героический подвиг, Маша бегала за помощью.
Заканчивалась история тем, что запоздало обнаружившиеся родители бедного мальчика сначала пришли в ужас, а потом захотели сообщить о Васечкинском героизме по всем основным новостным каналам и, само собой, по Интернету. Но Васечкин и Петров скромно отказались от этой рекламы, фотографироваться не стали и даже фамилии свои не назвали.
«В конец концов, такое может случиться с каждым!» – заготовил Васечкин под финал рассказа полную достоинства фразу.
Но, к счастью, на этот раз никакое враньё не понадобилось. Открывшая дверь мама приложила палец к губам и, косясь на закрытую дверь в гостиную, сообщила:
– У нас в гостях Зильберман. Ты очень вовремя, мы как раз ужинаем.
Васечкин с пониманием покивал головой. Аркадий Наумович Зильберман был знаменитым учёным-физиком, академиком, и, хотя дружил с Васечкиным-старшим, но в гости из-за своей огромной занятости захаживал редко.
– Хорошо покатались? – спросила мама.
– Отлично! – пробормотал Васечкин и вздохнул.
Ему было немножко досадно, что так хорошо придуманный рассказ оказался никому не нужен.
– Ну, я очень рада. Давай, быстро переодевайся, мой руки и за стол.
– Ага. Я сейчас, мам!
И Васечкин быстро отправился в ванную.
Только теперь почувствовал, как зверски проголодался.
Когда через десять минут Васечкин подошёл к гостиной, из-за двери донёсся громкий раскатистый смех. Что, впрочем, нисколько его не удивило. Профессор Игорь Петрович Васечкин был человеком весёлым, энергичным и жизнерадостным. Именно от него, от папы, как считал сам Васечкин, он унаследовал свою неуёмную энергию и жажду деятельности. Он поплевал на руку, пригладил непокорные вихры и распахнул дверь.
– А вот и наш лыжник! – обрадовался папа.
– Здравствуй, Петя! – поприветствовал его академик. – Хорошая прогулка была?
– Здрасьте, Аркадий Наумыч! – солидно поздоровался Васечкин, усаживаясь за стол. – Да, покатались неплохо. Показывал ребятам коньковый ход.
– О-о! Да ты профессионал! – с уважением произнёс Зильберман.
– Так, стараемся понемножку, – скромно ответил Васечкин, накладывая себе полную тарелку.
Папа Васечкин подмигнул сыну, мол, знай наших, и, продолжая начатый разговор, обратился к гостю:
– А скажите, Аркадий Наумович, вы ведь слышали про последнюю радиограмму из партии Иннокентия Рябова?
– Слышал, конечно. Сейчас все только об этом и говорят.
– Скажите, что вы думаете об этом скелете собаки?
Академик поморщился.
– Что думаю? Честно скажу вам, Игорь Петрович, ничего не думаю.
– Но как он мог там оказаться?
– Мало ли как. Бросьте ломать голову над пустяками. То ли ещё бывает. Помните историю с тушей мамонта Врангеля?
– Помню, конечно, – улыбнулся Васечкин-старший.
– Вот именно. Сколько подняли шуму, даже экспедицию организовали. А оказался просто кит. Так что не забивайте себе голову собачьими скелетами и тому подобными пустяками. Наукой надо заниматься, а не научной фантастикой.
– Но ведь это вовсе не фантастика, Аркадий Наумович! – разгорячился папа Васечкин. – Рябов серьёзный человек, по пустякам не стал бы шума поднимать. Это действительно совершенно загадочная история. Это открытие может изменить всё наше понимание геофизической ситуации в Антарктиде.
