— Точно, — подтвердил стражник с собакой. — Мягкоголовые — это болезнь, а мы — врачи, которые с ней борются. Сейчас мы тебе прививочку сделаем этим молотом… Вот увидишь, сразу почувствуешь себя куда лучше.
Нат примирительно махнул рукой, но, как оказалось, зря: пес зашелся в яростном лае, брызгая пеной с тяжелых брылей. Дело оборачивалось совсем плохо. Он уже сильно жалел, что поспешил продать оружие.
— Да ладно вам, не глупите, — пробормотал он в тщетной попытке все уладить. — Вы же прекрасно видите, что я человек.
Ему было очень стыдно, что пришлось прибегнуть к такому аргументу, но рядом с этими негодяями особо выбирать не приходилось.
— Ничего мы не видим, — хмыкнул стражник с собакой. — Некоторые Мягкоголовые надевают парики, чтобы скрыть свою плоскую башку. По мне, так ты тоже такой, переодетый.
— И единственный способ выяснить, кто они такие, — добавил второй приспешник, — это дать им как следует молотом по черепушке. Именно так мы сейчас и поступим для выяснения твоей личности.
Широко ухмыляясь, он поднял молот. Пес, возбудившись до крайности, резко прыгнул вперед, и его хозяин разжал ладонь, выпуская кожаный поводок. Нату показалось, будто его ударило в грудь пушечное ядро. Под весом могучего пса он опрокинулся навзничь и обхватил руками шею собаки, стараясь отвести ее покрытую пеной морду от своего лица. Но стражник с молотом уже приближался, замахиваясь своим орудием и метя юноше прямо в лоб.
— Ага! — воскликнул он. — Так и есть, это наверняка парик! Ребята, у нас тут поганый дикарь переодетый!
Нат толком не успел понять, что произошло потом. Собака вдруг болезненно взвизгнула и завалилась набок, освободив Ната от своего веса. Стражник тоже вскрикнул и уронил свою палицу…
Приподнявшись, Нат увидел, что в переулке объявился еще один человек, который в данный момент держал стражников на почтительном расстоянии, нацелив на них острие своего оружия. Настоящий великан с наголо бритым черепом, в помятых латах и с тяжелым гарпуном в руках. Немолодой — лет шестидесяти, с седыми усами, но с могучими мышцами. Он уже уложил пса и ранил в плечо стражника с молотом. Мостовая оросилась кровью.
— А ну проваливайте отсюда, ублюдки, — рявкнул он стражникам, — или я проткну вас, как вонючие бурдюки с дерьмом, каковыми вы и являетесь. Убирайтесь! И если будете дальше приставать к этому парню, я кликну других гарпунеров с вельбота, и мы всех вас наденем на копья, как вашего паршивого полкана. Ясно?
Стражники попятились, бормоча невнятные угрозы, но что-либо предпринять не решались.
Когда они исчезли за поворотом, Нат повернулся к своему спасителю, чтобы поблагодарить; но великан только махнул рукой, проворчав:
— Какого черта тебя понесло в эти переулки? Хочешь, чтобы тебе глотку перерезали? Возвращайся на причал, и больше оттуда ни ногой. Там все свои, моряки, и стражники не осмеливаются туда соваться. Шевелись, чего стоишь! Ждешь, пока они вернутся с подмогой?
После чего он резко развернулся и направился в порт.
Нат с трудом боролся с усталостью, сковавшей все его движения — неизбежное следствие любых физических усилий. Чрезмерное тяготение на Алмоа никак не поощряло интенсивной нагрузки, которая только что выпала на его долю.
Лямки непривычной, плохо подогнанной кирасы резали плечи. Нат решил последовать совету гарпунера и, покинув переулок, направился к пристани.
На причале моряки кое-как пытались сдержать нетерпение пассажиров.
— Оставьте же нас в покое! Раньше чем завтра мы не отправимся, — надсаживался один из них. — У нас команда гарпунеров до сих пор не укомплектована. Неужто вы так торопитесь встретиться с облаками? Многие из вас там и полягут! Сходите-ка лучше в бордель, развлекитесь, может, это будет последний раз в вашей жизни!
Задрав голову, Нат рассматривал странный, обшитый броней корабль, которому предстояло доставить его домой, на родной остров. Путешествие предстояло опасное. Окаменевшие облака, дрейфовавшие над самыми волнами, славились своей способностью сминать оказавшиеся у них на пути корабли.
Уже собираясь уйти, он вдруг заметил невдалеке бритоголового исполина в помятых доспехах, который незадолго до того спас ему жизнь. Усач по-прежнему держал в руке заляпанный кровью гарпун. Выглядел он очень внушительно, однако было видно, что старость скоро сразит его: человеческое тело на Алмоа изнашивалось быстро.
— Собрался плыть куда-то? — бросил ему незнакомец.
Нат кивнул, и великан пророкотал в ответ:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, парень. Учти, мы не будем здесь просто пассажирами: капитан рассчитывает на каждого, как на солдата, когда придется воевать с облаками. Ты хоть раз участвовал в такой атаке? Вижу, что нет. Тогда держись позади меня и повторяй каждое мое движение. В этом случае тебе, быть может, удастся дожить до конца плавания. Что же до меня, то мое имя — Неб Орн, я гарпунер, охотник на летучие айсберги.
Глава 4
Стальной нос корабля с оглушительным треском прокладывал путь через плиты застывшей грязи. Стоя у борта, Нат не мог отвести взгляда от могучего заостренного форштевня, который вот уже трое суток рассекал застывшие волны спекшегося ила, под которым текла жидкая грязь.
К нему не торопясь подошел Неб Орн. Несмотря на преклонный возраст, его наняли в качестве старшего гарпунера. Насколько Нат мог видеть, он никогда не выпускал из рук своего гарпуна с взрывчатым наконечником, как будто тот был естественным продолжением его тела, еще одной конечностью.
Лишенный мачт и парусов, корабль походил на перевернутый панцирь черепахи. А поскольку этот панцирь был сделан из металла, всякое передвижение матросов по палубе сопровождалось жутким грохотом и лязгом.
Нат слишком резко поднял голову и чуть не свалился от накатившей дурноты. Неб Орн подхватил его своей огромной лапищей.
— Ты в порядке?
— В порядке.
Гарпунер фыркнул:
— В некоторых местах тяготение такое сильное, что, однажды сев облегчиться, уже не сможешь подняться. Так и останешься навсегда на толчке, роняя катяхи весом с пушечное ядро!
— Неб, — пробормотал Нат, — а это правда, что грязевая равнина бесконечна?
Орн кашлянул, как будто юноша затронул некую скользкую тему, которую не следовало обсуждать на людях.
— Так говорят, — сказал он наконец с оттенком нерешительности. — Что до меня, так я избороздил все северное полушарие вдоль и поперек и могу тебя заверить: грязевая равнина покрывает все, однако…
— Однако что?
Великан смущенно пожал плечами.
— Я, конечно, могу говорить только за северное полушарие, — продолжил он, жуя мундштук своей трубки. — Про юг ничего сказать не могу, туда отродясь никто не совал носа, кроме разве что птиц, ну а из них никто тебе не расскажет, что они там видели.
