– Сколько времени? – спросила она.
– Не знаю, – ответила Кара. – Около половины третьего.
– Боже, я совсем забыла! – воскликнула Джессика и шлепнула себя по лбу, будто вспомнила что-то очень важное. – Мне надо было быть дома десять минут назад! Я обещала помочь Лиз. Побегу. – Она торопливо собирала вещи. – Вы можете еще остаться. Я поеду на автобусе.
– Я этим пляжем сыта по горло! Здесь такая скука! Давай соберемся, подбросим Джессику, а потом заедем куда-нибудь перекусить.
– Хорошая мысль, – согласилась Лила.
– Спасибо, Кара, – благодарно отозвалась Джессика.
Ей хотелось как можно скорее попасть домой. Не опоздать бы! Хотя, наверное, уже поздно. Судя по письму, мама уже за всех все решила.
3
Когда Джессика переступила порог своего причудливо построенного дома, там было тихо. Она бросила пляжную сумку возле лестницы и направилась на кухню. Несколько лет назад маме взбрело в голову сделать там ремонт, и теперь стены были отделаны испанскими изразцами.
– Вот и я! – крикнула Джессика, но никто не отозвался.
На кухонном столе лежала записка от Элизабет. Она писала, что решила сделать перерыв в работе над пьесой и отправилась к Тодду.
«Мама и папа приедут часов в шесть, привезут на ужин пиццу», – говорилось в конце. Вот и объяснение необычайно тихого воскресного дня.
Джессика жалобно шмыгнула носом.
«Так я и знала», – подумала она, поднимаясь в свою комнату.
Джес бросилась ничком на неубранную кровать. Родители совершенно забыли, что она и Элизабет существуют. Превратились в трудоголиков. Им ничего не стоит разрушить жизнь собственных дочерей!
Она печально оглядела свою спальню.
– Я столько сил потратила на эту комнату! – в отчаянии воскликнула она.
– Уж это точно. – В приоткрытую дверь просунулась голова Элизабет.
– Лиз! – вскрикнула Джессика, вскочила с кровати и стиснула сестру в объятиях. – Куда ты подевалась?
Элизабет засмеялась и попыталась освободиться.
– Я была у Тодда. Что случилось? – спросила она, заметив, что Джессика чем-то встревожена. – Что, кто-то покушался на твой интерьер?
В обычной ситуации Джессика бы непременно рассмеялась. Ее комната была постоянным объектом шуток всей семьи, особенно Элизабет. Но Джессика никого не хотела слушать. Ей нравилось, как выглядит ее спальня. Стены она выкрасила в темно-коричневый цвет.
«У тебя, как в канаве», – говорила ей Элизабет.
Вещи, по словам Джессики, лежали в комнате «а-ля натюрель».
«Это значит, – поясняла Элизабет, – что одежда, вместо того чтобы висеть в шкафу, валяется где попало».
Теперь эта шутка не показалась Джессике забавной. Уехать из своей комнаты, из Ласковой Долины! При мысли об этом ее зеленовато-голубые глаза наполнились слезами.
– Ты только посмотри! – она вручила сестре скомканное письмо.
Элизабет разгладила смятый листок и тревожно пробежала его глазами.
– Откуда ты взяла его, Джес? – прошептала она, кончив читать.
Джессика бросилась на кровать.
– Письмо мне дала Кэролайн Пирс. Вечно она сует нос в чужие дела! Даже страшно подумать, где она его откопала. Ну да бог с ней. Как нам быть, Лиззи?
Элизабет вздохнула и присела на краешек кровати рядом с Джессикой. На лицах сестер было одинаковое выражение смятения и обиды.
– Думаю, нам надо поговорить с родителями начистоту. – Лиз старалась унять дрожь в голосе. – Мама же не дала окончательного ответа. Нечего бить тревогу раньше времени.
– О чем ты говоришь! – взвыла Джессика. – Ты что, не понимаешь, что нам конец? Крышка!
Элизабет рассмеялась:
– Успокойся, Джес. Если мы будем так себя вести, то не сможем никого разубедить. Надо взять себя в руки.
– Ладно, – вздохнула Джессика. – Я постараюсь быть спокойной.
Но этим же вечером, не успели родители вынуть пиццу из коробки, произошел первый взрыв.
Когда Джессика спустилась вниз, Элис Уэйкфилд доставала из серванта тарелки. Обычно при взгляде на молодое лицо матери, ее голубые глаза и светлые волосы, собранные в хвост на затылке, Джессика расплывалась в улыбке. Но в тот вечер она была мрачной как туча.
– Что с тобой, Джес? – спросил Нед Уэйкфилд.
У Джессики задрожала нижняя губа. Она села за стол, тщетно стараясь оставаться спокойной. Наконец плотина прорвалась.
– Мама, как ты можешь так с нами обращаться? – выкрикнула она.
Миссис Уэйкфилд, расставлявшая тарелки, засмеялась и села.
– Дорогая, зачем так расстраиваться из-за какой-то пиццы?
Элизабет, которая в этот момент вошла в комнату, предостерегающе взглянула на сестру, но было поздно. Обливаясь слезами, та гневно смотрела то на мать, то на отца.
– Причем тут пицца! Я говорю о своей жизни!
– Джессика, – мягко произнес Нед Уэйкфилд, откидываясь на спинку стула, – может, ты объяснишь нам, что случилось?
– А вот что! – Джессика выхватила из кармана рубашки письмо и протянула матери. – Как же так, мама? Выходит, мы не имеем права голоса в таких важных вещах, как переезд?
Элис Уэйкфилд молча смотрела на письмо.
– Откуда это у тебя, Джес? – наконец спросила она.
– Дал один человек, – ответила та и, тут же поняв, как двусмысленно это прозвучало, замотала головой. – Это совершенно не важно! Я не понимаю, почему ты нам ничего не сказала заранее!
Миссис Уэйкфилд вздохнула и умоляюще взглянула на мужа.
– Я просто не успела, все происходило слишком быстро. Неделю назад мне позвонил Джон Пейн, директор компании «Хэрли». Я наверняка вам рассказывала о ней. Это одна из крупнейших дизайнерских фирм штата. Мистер Пейн хочет, чтобы я возглавила одно из их отделений. Предложение очень лестное. Я не сказала вам ничего на прошлой неделе, потому что мне нужно было все обсудить с папой.
– А теперь ты уже все решила, – огрызнулась Джессика.
– Джессика Уэйкфилд! – строго произнес отец. – Что за тон! Тебе не кажется, что ты должна поздравить маму?
Но дочь уставилась в тарелку.
– Мы обе гордимся тобой, мам, – отреагировала за двоих Элизабет. – Просто это так неожиданно.
– Я знаю, – сказала миссис Уэйкфилд со вздохом, – неожиданно для всех нас. И всем придется серьезно подумать, прежде чем мы примем решение. Но…
