Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
Ну не могла она появиться в классе как ни в чем не бывало! Тем более после того, как узнала, что одноклассники готовы обвинить ее в пропаже любой ручки или тетрадки за последнюю тысячу лет! Чем больше Светлана размышляла над ситуацией, тем больше запутывалась и от этого впадала еще в большую панику. Получалось, что как ни крути, а в школу ходить надо. Но в том-то и ужас, что пойти она туда не может ни под каким видом, хоть режьте. Выхода из тупика не просматривалось ни в каком направлении, и это безумно тяготило ее. Но сильнее всего угнетало Светлану то пренеприятнейшее открытие, которое она сделала, подслушав под дверями класса разговор ребят.
Подслушивать специально Тополян не собиралась. Просто так вышло, что, покинув класс, она на самом деле решилась уйти. Совсем, навсегда! Но внезапно ощутила в душе нечто похожее на сожаление, которое мгновенно переросло в какой-то смутный порыв вернуться, попытаться объяснить, рассказать про разрывающие ее противоречия и про того бесенка, который ее «попутал». И про тот липкий страх, заползший в душу, и про холодный пот, выступивший на лбу, в общем, про все свои душевные терзания.
Ей показалось, что если ребята узнают в подробностях обо всем, что с ней приключилось, то, может быть, поймут и не станут осуждать.
«Только обязательно надо самой им все рассказать, а то Люстра, гадина, меня каким-то монстром представила, уголовницей малолетней!» – Так думалось Светлане, когда она снова открывала дверь класса.
Но все приготовленные слова раскаяния тут же застряли у нее в горле. Оказывается, за какие-то пять минут на нее уже успели навесить ярлык воровки, тянущей у своих одноклассников все, что плохо лежит! Вот что, значит, думают о ней люди, с которыми она бок о бок проучилась четыре года! Желание открыть душу тут же пропало.
«И никто, никто даже не удосужился меня спросить, выслушать… И добренькая Люсенька не лучше остальных, хоть и строит из себя защитницу униженных и оскорбленных. То же мне, мать Тереза!» – в который раз ворошила Тополян свою горькую обиду на ребят.
«Я ее не оправдываю», – вспоминала Света слова Люси Черепахиной, больно резанувшие ее тогда. – Да как она вообще смеет меня оправдывать или нет, если ничегошеньки не знает, как дело было! Только то, что Люстра им в уши надула, а они и обрадовались, что есть повод меня грязью облить, будто только и ждали этого повода!»
Тополян так распалила себя, что сама почти уверилась в том, что совершила кражу по исключительно уважительной причине, и если бы ребята эту причину узнали, то тема для обсуждения отпала бы сама собой.
В последующие четыре дня каждое утро, собираясь в школу, Светлана мысленно уговаривала себя, что деваться некуда, надо идти на уроки, просто с этого момента придется как бы надеть шапку-невидимку: она не станет ни с кем общаться, не будет отвечать ни на чьи вопросы, не позволит себе реагировать на насмешки и обвинения всяких там Фишкиных – Ермолаевых и иже с ними.
Должна же она закончить школу, в конце концов, сдать выпускные экзамены, а потом молча уйти и больше никогда не встречаться ни с кем из своих бывших одноклассников.
Так настраивала себя Тополян каждое утро. Но одно дело решить и совсем другое – выполнить задуманное. Стоило ей очутиться на улице, как ноги сами уносили ее в противоположном направлении от «храма знаний».
Каждый раз Светлана поворачивала в сторону оживленного проспекта, который будто манил ее пестрыми вывесками магазинов, кафе, пиццерий, игровых клубов, кинотеатров. Она принималась бесцельно бродить по городу, старательно обходя стороной и салоны дорогой одежды, и скромные магазинчики «Секонд-хэнд». Девушка всерьез опасалась нового приступа безумия: вдруг она, на минуту помутившись рассудком, запихнет в сумку очередной «шедевр высокой моды».
Один раз, в среду, Тополян захотелось хоть чуть-чуть отвлечься от своих тоскливых мыслей, забыться и расслабиться. Поэтому, увидев на другой стороне улицы огромный современный киномакс «Звездный», зазывно мигающий разноцветными гирляндами огней даже днем, Светлана перебежала дорогу, не обращая внимания на сигналы водителей, и купила в кассе билет. Название фильма ее не интересовало, она лишь мельком взглянула на афишу – то ли «Поцелуй навылет», то ли «Поцелуй вампира», то ли еще что-то в том же духе – она даже и не запомнила.
Два часа Света бездумно пялилась в экран, не давая себе труда проследить за сюжетом фильма. Там было все – драки с потоками крови, виртуозные погони на автомобилях, стрельба из всевозможного оружия с огромным количеством трупов и поцелуи на фоне закатного неба. Но мысли Тополян по-прежнему блуждали по кругу, судорожно ища если не выход, то хотя бы малюсенькую лазейку… Но усилия оказались тщетными: ничего стоящего в голову не приходило. После фильма, сюжет которого не оставил в ее сознании никакого следа, Светлана вышла еще более подавленной.
Нагулявшись до умопомрачения по улицам и перекусив в «Макдоналдсе» или в молодежном кафе «Два клона», Света возвращалась домой, как и положено, к двум часам дня. Хотя ни отца, ни матери в это время, естественно, дома не было и ничто не мешало ей фланировать по улицам хоть до темноты, но конспирация есть конспирация. А вдруг мама вздумает позвонить домой? К чему ей лишние волнения?
Светлане было ужасно стыдно перед мамой. Она чувствовала себя гнусной обманщицей, нагло пользующейся своей безнаказанностью. К слову сказать, чувство вины было для нее внове и потому вдвойне неприятно. Ну не привыкла она ощущать себя виноватой! Всю свою сознательную жизнь Света прожила с уверенностью в собственной правоте!
На четвертый день бессмысленного хождения по улицам Светлана начала всерьез тяготиться своим абсолютно дурацким положением. К тому же вынужденное одиночество, изолированность от знакомых людей, отсутствие собеседника, перед которым можно было поумничать и распушить хвост, девушка переносила хуже всего.
Еще бы, ведь Тополян привыкла быть всегда в гуще событий, а уж вынюхивать подробности из личной жизни одноклассниц… Тут у нее был просто недюжинный талант!
Светлана лениво покачивалась на детских качелях, одиноко стоявших в глубине большого пустынного двора. Вокруг теснились друг к другу обшарпанные кирпичные пятиэтажки, наводящие безотчетную тоску. Девушка забрела сюда случайно, двор был незнакомым, и это вполне ее устраивало. Меньше вероятности нарваться на кого-нибудь нежелательного.
Настроение не было ни плохим, ни хорошим – его просто не было. Тополян страшно устала от бессмысленных блужданий по городу, от вынужденного вранья родителям – ведь она каждый вечер преувеличенно бодро рассказывала им о прошедшем дне, от бессильной злости на себя, на бездушных и жестоких одноклассников и на весь белый свет.
«Сегодня пятница, выходит, я почти неделю в бегах, а никто и ухом не повел: может, я при смерти лежу или под машину попала, – вяло размышляла Тополян, наблюдая за стайкой голубей, копошившихся в опавшей влажной листве. – А-а, ну и пусть. Все по фигу! Что будет, то и будет, чего я парюсь-то, мозги себе выворачиваю наизнанку? Ясный пень, что…»
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
