Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
– Прекрати! – потребовал Женя и так резко отдернул руку, что случайно ударил ее по щеке.
Закрыв лицо ладонями, девушка беззвучно плакала. Плечи ее судорожно вздрагивали.
– Ну, прости… Я же случайно! – принялся извиняться Женя. Он совсем не хотел обижать Машу, а тем более делать ей больно. А та рыдала так безутешно и горько, что, казалось, не существует в мире силы, способной ее утешить. – Маш… Ну, Машка… Ну, Мышонок… – Он уже и сам готов был расплакаться, когда девушка неожиданно подняла голову:
– Что? Как ты меня назвал? Повтори! – Она смотрела на него покрасневшими от притворных слез глазами и часто-часто моргала искусственными ресницами.
«Какая она все-таки красивая! – поймал себя на явившейся так некстати мысли Женя. – Даже когда плачет… А ресницы длиннющие, черные, и слезинки дрожат на них, как капельки росы… Дрожат и не падают…»
Как и большинство представителей мужского пола, Женя не отличался особой наблюдательностью, особенно если речь шла о каких-то деталях внешности. Он, конечно, обратил внимание на то, что в Маше с момента их последней встречи произошли какие-то перемены, но, подумав так, не стал себя утруждать подробным анализом. Да и зачем ему было это делать? Он только видел, что его бывшая девушка стала еще краше, и все.
– Как ты меня назвал только что? – повторила свой вопрос Маша. Она даже перестала всхлипывать.
– Не помню, а что? – рассеянно улыбаясь, ответил Женя.
– Ты назвал меня Мышонком! – выкрикнула Маша. – Значит, не забыл? Жень, а может, все еще можно вернуть? Ты же любишь меня! Я точно знаю, любишь! Не верю, что ты мог так быстро все забыть! – Теперь она смотрела на него в упор своими светло-серыми, широко распахнутыми глазами, и он видел, как на них снова наворачиваются слезы.
Да, Маша и впрямь была сейчас удивительно хороша! И даже немного припухшие веки и покрасневшие глаза ничуть не портили ее. Пунцовые щеки, влажные губы и эти глаза, почти такого же цвета, как у него, только светлее, подернутые слезами и обрамленные роскошными ресницами. Заметив его взгляд, Маша будто бы невзначай нащупала сзади косу и перебросила ее через плечо. Она помнила, что ее коса всегда сводила Женю с ума.
– А как же Игорь? – внезапно охрипшим голосом спросил Женя, не в силах отвести взгляда от ее лица. Он не хотел произносить этих слов. Они будто бы сами вырвались наружу.
«Нет, ничего вернуть уже нельзя! Я ни одному твоему слову не верю! И очень хорошо понимаю, что привело тебя ко мне!» – именно эти слова собирался произнести Женя… А сам почему-то спросил про Игоря.
– Игорь? – вдруг как от удара кнутом вздрогнула Маша. – С ним все кончено. Он прогнал меня за то, что однажды на репетиции я сказала, что он полная бездарность и что, если он хочет узнать, что такое настоящая музыка, пусть послушает твои песни!
Это была ложь чистой воды, но ее слова прозвучали вполне натурально и убедительно.
– Зачем же ты так? – начал было Женя, но Маша не дала ему договорить, выкрикнув:
– А нечего строить из себя гения! Пусть ноты сначала выучит! Жека, – девушка резко сменила тон, теперь голос ее звучал тихо и вкрадчиво, – я так соскучилась по твоим песням… Представляю, сколько новых ты написал за это время! Вот бы послушать! – нараспев произнесла она, мечтательно глядя в небо.
– Да не так уж и много, – смущенно возразил Женя и опустил голову.
Он понимал, что сейчас происходит что-то неправильное, что-то такое, что с ним уже не должно было случиться никогда, и выражение «не принадлежать себе» вдруг приобрело в его сознании вполне реальный смысл. Ощущение было схожее с тем, когда он стоял на самом краю крыши шестнадцатиэтажного дома.
– А помнишь наши репетиции? – Чутко уловив душевные терзания своего спутника, Маша попыталась заглянуть Жене в лицо, но он упорно смотрел под ноги. – Хотя у тебя и без меня неплохо получается… Сегодня ты меня просто сразил! Только непонятно, что там делала эта Черепашка? – Последнее слово Маша произнесла с нескрываемым презрением, она даже фыркнула от возмущения.
– Узнала? – удивился Женя. – Ведь ее лица там практически не видно. – И вдруг заговорил горячо и быстро. Так говорят, когда пытаются оправдаться. Не перед кем-то, а перед самим собой: – Да если хочешь знать, Люся все это придумала. И вообще, если б не она…
– Если б не она, – перебила Маша, повысив голос, – клип был бы просто конфетка! А так получилась ложка дегтя в бочке меда!
– Между прочим, это я уговорил Люсю сняться в клипе… Своим присутствием она меня поддерживала, понимаешь? – сорвался на беспомощный крик Женя.
– Неужели нельзя было найти кого-нибудь посимпатичней? – Девушка растянула губы в презрительной улыбке.
– Нельзя, – грубо отрезал Женя, и она кожей почувствовала: больше на эту тему говорить не стоит. Зачем перегибать палку?
– Ой, мне так стыдно перед Татьяной Сергеевной! – Маша прижала к щекам ладони и сокрушенно замотала головой. – Не понимаю, что со мной случилось! Крыша, наверное, поехала… Но ты же сам всегда говорил, что я – девочка наоборот! Всегда делаю не то, что нужно. Жень, мне действительно очень стыдно перед твоей мамой. Пожалуйста, передай ей мои извинения.
Нет, это было явно не то, что могло бы его сейчас пронять. Женя как-то болезненно поморщился, ничего не ответив на ее просьбу. Маша с досадой отметила про себя, что никак не может найти верную интонацию. И чтобы только не молчать (этого она вообще делать не умела), девушка сказала, жеманно растягивая слова:
– Интересно, а кто-нибудь из продюсеров увидел сегодня по телику твой клип или нет?
И тут Женя снова произнес совсем не то, что хотел. Определенно эта девушка имела над ним некую странную, почти гипнотическую власть. Она будто бы парализовывала его волю. Женя и раньше замечал, что в присутствии Маши с ним всегда что-то непонятное происходит: говорит не то, что хочет, невпопад отвечает на вопросы. Но ведь они давно уже не виделись, и это состояние постоянной скованности он успел забыть, тем более что с Черепашкой все было совсем по-другому. С Люсей Женя чувствовал себя легко и свободно, всегда оставаясь самим собой. С ней не надо было думать над каждым словом… С Люсей он ощущал себя почти так же, как со своим лучшим другом – скрипачом Валеркой. Вот и сейчас Женя хотел сказать, что ему-то как раз совсем неинтересно, видел ли кто-нибудь из продюсеров его клип или нет, а вместо этого произнес совсем другие слова:
– С одним я даже уже по телефону разговаривал.
– Правда? – В Машиных глазах так и заплясали огоньки. – Кто такой? Ты фамилию запомнил?
– Чривицкий, кажется… А зовут Афанасий. Это я точно запомнил, из-за пива… Ну, знаешь, пиво есть такое – «Афанасий»?
– Афанасий Червинский! – восторженно выдохнула Маша и прикусила нижнюю губу. – Вот это круто! Супер! Слушай, Жека, а что он тебе сказал? Ты договорился с ним о встрече? – сыпала вопросами девушка.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
