– Умберто, ты серьезно? Ты же лучше меня понимаешь, что такое Италия. С нами никто знаться не будет. Мы станем изгоями – я, незамужняя женщина, и мой незаконнорожденный ребенок.
– Милая моя, ты ведь замужем.
– Да, но не за тобой!
– В один прекрасный день я смогу на тебе жениться.
– Ты разведешься?
– Ты же знаешь, в Италии развестись невозможно.
– Значит, ты на мне не женишься.
– Моя жена очень больна.
– А, понятно. Значит, мы должны сидеть в нашей тюрьме и ждать, пока твоя жена умрет, после чего ты благородно женишься на мне, и я стану респектабельной женщиной. Да как ты смеешь мне такое предлагать?
– Я тебя люблю.
– Любишь? Ты бросаешься этим словом направо и налево, как все мужчины.
– Лаура, ты тоже говорила, что любишь меня.
– Да, три года назад, в Венеции, я была в тебя влюблена. Ты был не такой, как другие. Ты бы мог сделать из меня кого угодно, но так никого и не сделал. Женщина – это не деньги, которые кладут в банк и ждут, пока они принесут проценты. Женщина – это человек. По-твоему, мне лучше сидеть сложа руки десять месяцев в году, дожидаясь, когда ты выберешь время меня навестить? Нет, такая жизнь мне ни к чему!
– Я все изменю, вот увидишь. Ты поселишься в Пизе или во Флоренции, и мы постоянно будем вместе. Нам никто не помешает. У мальчика будет заботливый, любящий отец. Я сделаю его своим наследником. Мы будем счастливы втроем.
– Вчетвером!
– Вчетвером?
– Не забывай, что ты женат.
– Я же тебе объяснил…
– Вот ты говоришь, что гордишься. А я – стыжусь. Из-за тебя, между прочим. Мне стыдно за всех нас. Как мне взглянуть в глаза ребенку и признаться, что день за днем, год за годом я жду ее смерти?
– Сядь, passeretta mia, давай поговорим спокойно. Я старше тебя. Я практичнее. Нам очень повезло по сравнению с остальными. Ты не представляешь, как они живут. Жизнь никогда не складывается так, как нам хочется. Бессмысленно желать всего сразу, потому что в итоге не получишь ничего. Да, наша жизнь не будет идеальна, но идеал – это сказки для тех, кто верит в доброго Господа и загробную жизнь. Зато наша жизнь будет лучше, чем ты предполагаешь. Вот увидишь, я это устрою. Мы оба ошибались. Я тебя старше и ошибался чаще. Но и ты сама не сможешь начать жизнь сначала, как невинная семнадцатилетняя fidanzata, как невеста. А с тобой у меня появился последний шанс стать счастливым. И я не хочу его упускать. Ты явилась мне, будто ангел, чтобы меня спасти. Ангелы дважды не являются. Я ничего не пожалею для того, чтобы сделать тебя счастливой.
– Переезжай сюда, живи здесь с нами.
– Я попробую. Но это слишком далеко.
– Слишком далеко от дома?
– Нет, от моего дела.
– Ах, дела для тебя важнее нас?
– Мое дело унаследует мой сын. Он не будет бедствовать.
– Значит, ты лишишь свою жену наследства?
– Я тебе уже объяснил, что произойдет.
– У тебя нет ни стыда, ни совести.
– Неправда. Просто я называю вещи своими именами. Я хочу тебя и сына. Без вас моя жизнь напрасна. Вся моя жизнь зависит от этого шанса. Я люблю тебя больше всех на свете. Тебя никто так никогда не полюбит. Молодые мужчины любить не умеют, они легкомысленны. Я знаю тебе цену. Приезжай в Пизу. Дай мне возможность показать…
– Там я буду в тюрьме.
– Из меня выйдет хороший отец. Если бы ты знала, как меня переполняют отцовские чувства! Я буду любящим, заботливым, понимающим отцом. Я буду гордиться сыном. В нем я буду видеть тебя. У него будет твоя импульсивность и богатое воображение.
– А какие черты он унаследует от тебя?
– Помнишь, как меня прозвали в Ливорно? Я же говорил тебе, что мне дали прозвище Скот, потому что я хитер и практичен. Надеюсь, сын унаследует мой реалистичный взгляд на вещи.
– Ты считаешь себя реалистом?
– Разумеется. Вот увидишь. У нас не будет другой возможности.
– Для чего?
– Для того, чтобы ты была сыну матерью, а я – отцом. Чтобы мы втроем были счастливы.
– Я намерена воспитать ребенка так, как хочу я, а не так, как хочешь ты. Если родится мальчик, то он не будет знать лжи. Если родится девочка, то она будет любящей, честной и реалистичной. Мой ребенок обойдется без твоих полумер. Первые десять лет жизни я сама буду его воспитывать.
– Но я имею право…
– Нет у тебя никаких прав!
– Лаура!
– И не проси. Ты опоздал.
Смятые простыни на разобранной кровати, ковры, мебель, чугунная решетка балкона за окном, серо-сиреневые воды озера, Альпы – все, что доступно взору, – все это незыблемо и равнодушно. Только сердца колотятся часто-часто.
* * *
Зачатие главного героя произошло через четыре года после смерти Гарибальди.
Гарибальди был героем.
Гарибальди победил врагов Италии. Он вдохновил итальянский народ на самосознание и самоопределение.
В Гарибальди воплотились желания каждого итальянца. В этом смысле его можно назвать олицетворением национального духа. В Италии не было человека – даже среди верных Бурбонам войск Неаполитанского королевства, – который не хотел бы стать Гарибальди. Превратиться в Гарибальди пытались многие, и разными способами: одни выступали против него; другие, как Ла Фарина в Сицилии, предавали его; Кавур в Турине его использовал. Впрочем, превращению человека в Гарибальди препятствовали не личные качества; препятствовало убогое состояние Италии. Это убожество каждый понимал и объяснял по-своему. Для крестьянина убожество заключалось в невозможности оставить свой надел; для приверженца конституционной формы правления – в несостоятельности заговора.
Встреча с Гарибальди ошеломляла людей; до той минуты они не осознавали, кто они. В его присутствии они открывали себя.
…в оборванном мундире, а из оружия при нем были только пистолет и сабля.
– Что заставило тебя отказаться от легкой и обеспеченной жизни и прозябать здесь, в поле, без жалованья и без пропитания?
– А я и сам не знаю, – ответил он. – Две недели назад я отчаялся, хотел было все бросить и сбежать. Вот сидел я на пригорке, а Гарибальди мимо проходил. Остановился рядом, не знаю даже почему. Я с ним никогда ни словом не обмолвился, он и не знал, кто я такой. Но подошел, встал подле меня. Наверное, вид у меня был очень несчастный. А Гарибальди положил мне руку на плечо и сказал своим низким глухим голосом, будто дух какой заговорил: «Крепись! Мужайся! Мы идем в бой за Родину!» Как после этого сбежишь? На следующий день началась битва при Вольтурно…[3]
