– Никогда больше вы не коснетесь моей кожи! – воскликнула она.
София наблюдала, как ночь поглощает предметы ее туалета, прекращая их существование. Она представляла себе, что вместе с ее корсетами в небытие отправились и все сковывающие и порабощающие нормы лондонского высшего света. Каждая жестокосердая матрона, каждая злословящая душонка была отвергнута Богом и последовала в яму у ее ног.
Взявшись за лопату, она подняла ком земли.
– Ну вот и все! – воскликнула она.
Затем она швырнула землю в яму, воображая, как под ней задыхаются все ее отвратительные воспоминания. Она радостно захихикала, слушая равномерные удары комьев земли, их погребающих.
Но этого было недостаточно. София хотела большего. Со вздохом стащив с себя слишком тесные ботинки, она пнула их, отправив прямо в черноту ямы, где они через мгновение исчезли.
– Нужно от всего этого избавиться, – сказала она тихо.
Все язвительные и похотливые косые взгляды, пустые вечеринки и визиты вежливости, а самое главное, все нелепые светские правила, которые на каждом шагу связывали молодую леди по рукам и ногам. Все эти ограничивающие нормы поведения, предписанные девушке, которая желает выйти замуж, – они более не имели над нею власти, так же, как корсеты и шнуровки больше не стесняли ее дыхание. Теперь она старая дева, вы шедшая из возраста невест, и ее это вполне устраивало.
И все же она не хотела, чтобы ее радостный ритуал так быстро закончился. К сожалению, кроме той одежды, которая была на ней, ей больше нечего было похоронить. А от своего платья избавляться она не желала. Она сшила его сама, это простое свободное одеяние из муслина, и оно было исключительно удобным и прекрасно подходило для ритуала погребения опостылевшего нижнего белья.
Нужно что-то другое. Но что именно?
И вдруг ее осенило. Однако это будет нелегко. Мебель трудно будет вытащить из дома, но она справится. Вот тогда все действительно окажется в прошлом, и это хорошо.
Майор Вайклифф напряженно поерзал в седле, мучительно давившем на его раненую ногу, зная, что к утру она станет отекшей и будет болеть. Но сейчас он не хотел думать ни о чем другом, кроме цели своей поездки и своей будущей жены.
София. Даже само ее имя звучало изысканно. Невозмутимо спокойная, она как нельзя лучше подходила для его дипломатической должности.
Он уже все обдумал. В Стаффордшир он прибыл немногим менее часа назад и, не теряя времени, определил своего денщика со всем имуществом на постой в ближайшей гостинице. Затем оседлал лошадь и прямиком направился сюда, к нынешнему жилищу Софии, внимательно изучив окрестности. Он желал хорошо подготовиться к завтрашнему дню, когда нанесет ей визит.
Он прибудет к чаю – наиболее приличному времени для посещений – и поговорит с Софией о том, что теперь он вполне здоров и может жениться. Благодаря специальному разрешению они смогут сочетаться браком незамедлительно. А потом они вместе отправятся в Индию.
Великолепно. Все четко запланировано.
Энтони улыбнулся возникшей в его воображении картине своей будущей размеренной жизни с женой. Эта мысль даже заставила его на время забыть о боли.
Воткнутые в землю факелы он увидел задолго до того, как приблизился к поляне перед домом Ратбернов, их огонь ярко пылал в ночной тьме. Нахмурившись, Энтони прищурился, пытаясь разобрать, что за тени мелькают в дрожащем свете факелов. Может, цыгане или браконьеры устроили лагерь, чтобы приготовить себе ужин? Вряд ли, слишком близко к жилью.
Затем он в ужасе заметил, как что-то крупное появилось в дверях особняка Ратбернов. Все его существо охватил гнев. Her, это был не цыган, который собирался поджарить себе мяса. Это был вор, выносящий вещи из захваченного дома!
Пришпорив, Энтони пустил коня вперед. Страх за Софию сдавил ему горло. Он молился о том, чтобы она находилась в безопасности, подальше отсюда. Но что, если она там, в доме? Что, если грабитель посягнул на нее? Эта мысль была ему невыносима.
Подъехав ближе к поляне, Энтони услышал грохот, будто что-то тяжелое волокли по каменной дорожке. Что это? Он не мог разглядеть, что именно тащили и кто это делал, но предмет волокли от дома. В этом сомнений не было.
Может, это было тело? Страх подстегнул его солдатский инстинкт. Вместо того чтобы обдумать происходящее, он выхватил меч и сильно пришпорил коня. Демон послушно рванул в карьер, влетая на поляну, подобно ангелу мщения.
Понадобилось не более секунды, чтобы Энтони осознал ситуацию. Он увидел человека, женщину, которая толкала нечто огромное и при этом ругалась. Это не было трупом, чего он боялся. Предмет больше походил на поваленный набок письменный стол, чьи крышки и ящики хлопали, как у сломанной игрушки.
Прищурившись, Энтони вгляделся в женщину. Поскольку сейчас она стояла между ним и большим факелом, ее сгорбленный силуэт выделялся на фоне яркого золотистого сияния, и он различил грубо остриженные локоны и маленький задиристый нос. Осадив коня всего в нескольких дюймах от нее и гневно глядя сверху вниз, он прорычал:
Что вы делаете? Клянусь, если София пострадала, я разрублю вас надвое!
Он ожидал, что женщина, бросив стол, кинется наутек. Именно так и поступало большинство благоразумных людей, когда он говорил таким тоном. Но она лишь подняла к нему лицо и нахмурила брови.
– Я хороню корсеты, – спокойно ответила она. – А вы мне мешаете.
– Прошу прощения? – строго переспросил он.
Энтони сощурился еще больше из-за яркого света факела, стараясь не выпускать ее из поля зрения. Удалось ему это не очень хорошо. Он видел лишь обнаженные в широком оскале белые зубы и длинные грязные ноги, виднеющиеся сквозь разорванный подол ее бесформенного одеяния.
– Мои корсеты. Знаете ли, я их никогда не любила. Ужасные приспособления. – Она выпрямилась. – А вы все портите. Уйдите.
Энтони нахмурился. Чем-то ее голос его зацепил, напомнив о… Но он покачал головой. Эта женщина не могла быть Софией. Его будущая жена никогда бы не вышла из дома в такой час и не стала бы вести себя как сумасшедшая. Сейчас она, несомненно, пьет чай, ее тетушка, старая дева, вероятно, сидит рядом и читает вслух томик поэзии. А эта воровка тем временем, похоже, намерена умыкнуть их мебель.
– Верните все на свои места! – приказал он, угрожая ей мечом.
– Еще чего! – бросила она.
Рассвирепев, Энтони выпрыгнул из седла, намереваясь силой заставить женщину подчиниться. Грузно приземлившись, он почувствовал острую боль в и без того уже беспокоящей его ноге, но, не обращая на это внимания, грозно шагну, вперед.
Однако неровная, влажная от недавних дождей земля под его ногами сыграла с ним злую шутку, и, оступившись и едва вымолвив «Что?…», Энтони полетел в глубокую яму. Взмахнув мечом, он покатился кубарем, пока вдруг не остановился, упершись плечом в самое дно.
