Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Жрец смотритель, который не успел понять, чему так удивился сбитый Леннаром с ног стражник, ощутил лишь легкое прикосновение того же к основанию собственного черепа. После чего в его голове взорвалось багровое солнце, и жрец больше ничего не увидел.
— Даже посопротивляться не могли для приличия, сволочи… тьфу! — в неописуемой досаде воскликнул альд Каллиера и обуздал забившего копытами осла, которому словно передалось его настроение. — На бесчинные поборы горазды, а чтобы защищаться, как подобает мужчине, — на это их не хватает!.. Крысы и дети крыс!
Один из гвардейцев сопровождения, не кто иной, как правая рука альда Каллиеры, благородный тун Томиан, спрыгнул с осла. Перешагнув через повалившегося жреца, он опустился возле него на колени. Нет, не из почтительности перед нерадивым пастырем. Он просто обшарил его облачение.
Тун Томиан, сын одного из вассалов альдманна Каллиара, вместе с альдом Каллиерой покинул родное Приозерье и отправился на службу к арламдорскому правителю. Вот уже пятнадцать лет честь честью он состоял в гвардии. Главными качествами туна Томиана были неуступчивость, смелость и упрямство, которое порой доходило до ослиных характеристик. Облик туна Томиана был таков, чтобы максимально полно вместить три перечисленные черты характера: он был невысок ростом, необъятно просторен в плечах и груди, крепко стоял на земле мощными, заметно кривыми ногами. Широкое лицо с тяжелыми скулами украшали темные усы и борода, сбрить которые тун Томиан отказался едва ли не под страхом смертной казни. Впрочем, он и на казнь пошел бы, но не дал бы поганить свое лицо!.. Еще чего! Где вы видели безбородого и безусого беллонского туна? Вот то-то и оно!
Как уже говорилось, тун Томиан был предельно упрям, и это его качество усиливалось невоздержанным беллонским патриотизмом. Тун Томиан, истинный сын своей суровой родины, никогда не упускал случая заявить, что беллонские обычаи и беллонская Доблесть — лучшее, что существует в этом мире.
Нет надобности говорить, как при подобных взглядах тун Томиан относился к жрецам Храма, особенно к такой замечательной их разновидности, как жрецы смотрители. Мытари, норовящие утащить последнее!.. Сопя и бормоча себе под нос какой-то старинный беллонский напев, тун Томиан обыскивал жреца.
— Уф! — выдохнула Энтолинера. — Вы его… убили?
— Туда ему и дорога, клянусь Железной Свиньей, — отозвался тун.
— Не думаю, — сказал Леннар, глядя на то, как тун Томиан обыскивает бесчувственного жреца смотрителя, — не думаю, что убили. Очнется, паскудник. Будет дальше хорохориться, выпивать и бесчинствовать. Просто ничего не будет помнить, как и стражник, которому я зарядил в переносицу. А вот второго стражника благородный альд, кажется, уходил. Переехал своим, так сказать, боевым конем. То есть, хм, ослом.
— Невелика печаль! — бросил альд Каллиера. — Их надобно всех перерезать, потому что они оскорбляли королеву и вообще… За одно то, что я вынужден путешествовать не на коне, а на осле — благодаря их дурацким законам…
— Послушайте, уважаемый аэрг! — перебил его Леннар. — Если мы и впредь будем на каждом повороте дороги и у каждого дерева валить безмозглых стражников, то ничего хорошего из этого не выйдет. Мы должны спешить, не тратя на них времени. Они же не знали, что перед ними — королева, хотя это совершенно не оправдывает их бессовестного мздоимства. — Тут он не выдержал и тихо засмеялся. — Ну не смешно ли вам самому, господин альд, что я, бунтовщик и… — не буду перечислять!.. — что я защищаю этих, гм, представителей власти перед вами, государственным лицом и одним из воплощений этой самой власти?… Ну? Ладно, забыли.
— Ну и ну! — донеслось восклицание.
Все посмотрели на туна Томиана. Он все так же сидел возле тела жреца, чуть покачиваясь взад-вперед.
— Что такое? — спросил Каллиера.
— А вот! — Гвардеец раскрыл ладонь, и все увидели на его огромной пятерне продолговатый черный предмет, из которого торчали небольшие металлические штырьки.
Барлар, которого всегда привлекало все необычное, глядел во все глаза. Ему удалось рассмотреть на корпусе непонятного предмета длинный ряд каких-то знаков, словно несколько маленьких древесных паучков пристыли к черной поверхности, как к тягучей смоле.
— Что это такое? — спросила королева Энтолинера.
— А демоны его ведают, — беспечно отозвался тун Томиан. — Какой-то черный амулет. Не к добру. Все эти погремушки Храма, бают, могут вызвать Илдыза.
— Что-что? — бросил Каллиера. — Что ты там бормочешь, тун?…
— Я говорю, не к добру это, дружище. Чтоб мне бороду спалило, если я не прав!.. Эта встреча с жрецом Храма, даже таким мелким, как этот Смотритель… И — этот амулет. Приметы очень нехорошие.
И, насупившись, он взглянул на Леннара. Тот прищурился и медленно приблизился к туну Томиану. В его взгляде, обращенном на предмет в руке беллонского аэрга, промелькнуло беспокойство, но тут же и истаяло. Человек из Проклятого леса проговорил:
— Дайте сюда сию вещицу, любезный друг.
Тун Томиан недобро оскалил зубы и отозвался:
— Почему же? Это я обнаружил амулет. И если я кому его и передам, то только своему прямому начальнику, альду Каллиере. А тебе я не очень-то доверяю и до сих пор думаю, что ты лучше бы смотрелся во-о-он на том дереве, в петле. Хотя ты, конечно, лихой парень. — Тун Томиан всегда говорил то, что думал, и это качество очень часто портило ему жизнь. Хорошо еще, что он был немногословен… — Только альду Каллиере, — повторил он.
— А мне? — спросила Энтолинера.
— Ни в коем случае, что вы! — воскликнул глава ее личной гвардии. — Ни в коем случае, этот черный амулет может быть опасен и навредит вам! Лучше помолимся богам, чтобы указали нам правильный путь и дали силу свернуть с неверного!
Последняя фраза была куда как прозрачной. Тун Томиан проворчал, что его соотечественник уж очень кудряво изъясняется, набрался всех этих арламдорских штучек… А Леннар понял. Сложно не понять… Собственно, альд Каллиера был с самого начала против того, чтобы королева отправилась в непонятное путешествие с самым опасным человеком Арламдора, да и смежных земель, с тем, за кого Храм пожертвовал многим из имеющегося у него в распоряжении. Прямодушный беллонец особенно и не давал себе труда скрывать свое подозрительное отношение к Леннару, и только воспоминание о том, что именно он, предводитель тайных (как именовались они в народе), спас королеву, останавливало благородного альда от развязывания каких-то активных действий. Вернее — противодействий.
Леннар произнес спокойно:
— Кажется, я просил, чтобы вы слушались меня беспрекословно. Был такой уговор, Энтолинера?
Подобное обращение к королеве, запросто, по имени, возмутило и альда Каллиеру и туна Томиана. Хотя оба знали, что королева разрешила Леннару называть ее Энтолинерой, без титулования. Тун Томиан сжал в кулаке амулет, найденный при жреце смотрителе, и, дернув себя за бороду, воскликнул:
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
