Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
– Но ведь это ложь. – Виктор начал постепенно закипать. Ничто так не заставляет человека запылать огнем, как распространившаяся по всей округе и плотно въевшаяся в умы людей клевета о нем. – Ужасная, неправдоподобная и абсолютно противоречащая всем моим действиям ложь! Я до последнего не знал, что Грокотух торгует рабами. Напомнить тебе, как я узнал об этом ма-а-аленьком сюрпризе? Да-да, этот гребаный пепельник продал меня тебе!
– Ложь? Правда? Кого это волнует? Главное – что история до умопомрачения душещипательная. А люди, сам знаешь, клюют на громкие скандалы, как болотники на незащищенные караваны.
– Тебе это даром не пройдет. Клянусь, я перережу твое лживое горло, а потом…
– Тпр-р-ру, лошадка, притормози. Я еще не закончил оглашение краткого списка твоих грехов. В-третьих, тебе приписывается неповиновение требованиям служителей Света, что, несомненно, является тяжким преступлением на территории герцогства. А когда я говорю «неповиновение», я имею в виду сопротивление аресту, попытки побега, отказ от сотрудничества с Палачом… помнишь Палача? Он со времени твоего побега сам не свой. Все ходит угрюмый, не вылезает из подземелий. Порою тащит в свою конуру очередного грешника и отрывает ему большие пальцы рук. Но его это уже не заводит. Он скучает по твоим крикам, по твоим сладким, но безмолвным крикам…
Виктору вдруг захотелось плюнуть на собственную безопасность, безопасность Даши и Мильха; с оглушительным кличем ринуться в бой и, приложив все свои усилия, уничтожить как можно больше врагов, предварительно забрав с собой на тот свет его преосвященство. Но, взвесив еще раз все «за» и «против» такого сомнительного поступка, иномирец все-таки решил повременить. Вместо этого он спросил:
– И что же дальше? Давай, я все еще слушаю. Что-нибудь про ограбление банка расскажи, или про спуск поездов под откос. Я ведь тем еще отморозком был, судя по твоим рассказам.
– Ни слова не понял из твоей белиберды, червь, и даже не стану пытаться. В-четвертых, разбойное нападение на должностных лиц, присвоение себе их личностей и насильственное заточение бедолаг на период своих дальнейших злодеяний. Слава Свету, Лара и Джеймс Берк живы и здоровы. От шока, правда, до сих пор не отошли, но это уже дело десятое. Похищение, шантаж, изнасилование, избиение и всяческие унижения… бедные Лара и Джеймс. Ох какие бедные! Герцог им в связи с такими чудовищными испытаниями выделил два полнехоньких сундука с золотом, освободил от уплаты налогов на целых три года, даровал небольшой, но очень красивый корабль. «Для реабилитации», так сказать.
– Ты ведь прекрасно понимаешь, что никого мы не шантажировали и не унижали. И уж тем более не избивали и не насиловали. Ты ведь знаешь это!
– Какая разница, что знаю я? Важно, что знает народ! И народ тебя ненавидит. Всем сердцем ненавидит. Но это уже лишние разглагольствования, идем дальше. В-пятых, ты обманом попал на праздник герцога, хоть это и не столь страшный грех. Ввел всех в заблуждение – что, мол, ты и есть Джеймс Берк. И подружка твоя, как там ее… кстати, где она? Жива ли вообще? У меня к ней тоже есть разговор.
– Живее всех живых, да и тебя еще переживет. – Виктор плюнул под ноги епископу, отчего тот лишь склонил набок голову и чуть приподнял брови.
– Ерничаешь, значит. Упираешься, как барашек. Знаешь, что с барашками делают? Их режут. Собственно, давай продолжим. В-шестых, ты обманом победил на рыцарском турнире, взял в жены герцогскую дочку, обесчестил ее, избил, заковал ее пухленькие ножки в кандалы, а сами кандалы прибил к подоконнику и свесил бедняжку из окна на радость проходящим мимо извращенцам, тунеядцам и прочему сброду. Девочка получила нервный срыв и чуть не умерла от холода, потому что она свисала с подоконника абсолютно голой, а на дворе стояла холодная ночь и шел сильнейший ливень! И некому было ей помочь – ведь всех служанок нашли с перерезанными шеями, отрубленными ушами и выколотыми глазами, что стало очередным подтверждением причастности тебя, Виктор, к какому-то кошмарному демоническому культу. Ибо нормальные люди так не поступают.
– Ты только что натолкнул меня на мысль, что я сделаю с твоим трупом, – сквозь зубы процедил иномирец. – Это, правда, лишь малая часть задуманного, так что не беспокойся: я позабавлюсь на славу. Обещаю.
Епископ чуть сильнее надавил лезвием на горло заложника, и по шее Мильха потекла тоненькая струйка алой крови. Парень был настолько ошарашен происходящим, что сил и желания сопротивляться у него не осталось. Он глядел на Виктора обезумевшими от страха глазами, жадно глотал пересохшим от волнения ртом воздух и все время трясся, словно стоял жуткий мороз, хотя жар от горящей деревни превратил эту зиму в адское пекло. Виктор первостепенно желал спасти Мильха от участи, что уготовил ему Клод Люций, но идей по этому поводу не возникало никаких. Иномирец лелеял надежду, что спрятавшаяся неподалеку Даша уже готовит план по спасению хотя бы мальчика или, что гораздо лучше, всех сразу.
– В-седьмых, ты вторгся на запретную территорию фамильного склепа семьи Чариззов, похитил хранящийся там древнейший артефакт и чуть не убил меня, моих солдат и даже моих коней. Ты знаешь, что после той ночи домой не вернулись тринадцать моих людей? Их изувеченные тела пришлось похоронить прямо там, неподалеку от склепа, в промерзлой земле… да хранит Свет их души.
Виктор окончательно закипел. Он почувствовал, как заболели его пальцы от чрезмерного сжатия рукояти Пакемберга. Пламя на лезвии пылало так сильно, что отдельные его языки срывались в сторону ближайшего к ним объекта – одежды на иномирце. Кожаная куртка воспламенилась, как ей было положено, но сгорать явно не собиралась. Виктор контролировал этот процесс целиком и полностью: огонь не мог причинить ему ни малейшего вреда. Зато когда куртка, да и весь Виктор оказались объятыми нешуточным огнем, это заставило противников сделать несколько шагов назад. Отступили все, кроме епископа.
Позади Клода Люция показалось какое-то смутное мерцание. Иномирец напряг свое зрение и по легким колебаниям воздуха определил, что это Даша; она наконец смогла постичь тайну рунной незаметности, и очень даже вовремя.
А епископ, щурясь от света и жара, лишь накинул на голову капюшон и стал медленно подходить к «грешнику», держа перед собой Мильха. Парень тоже ощущал разрушительное действие огня, а потому крепко зажмурил глаза и стал махать перед лицом ладонями.
– Давай, сожги его! Сожги этого ребенка, сожги! Я пожертвую собственными кожей и зрением, лишь бы увидеть, как ты проявляешь свою демоническую сущность!
Виктор, поняв, чем грозит его воспламенение, оставил огонь лишь на лезвии Пакемберга. А епископ с Мильхом тем временем подошли к иномирцу уже достаточно близко, так что между непримиримыми соперниками оставалась лишь пара небольших шагов. Виктор воззвал ко всем богам сразу, чтобы те крепко держали его за руки и не дали совершить опрометчивой ошибки, которая будет стоить жизни невинному ребенку.
– А теперь, ничтожество, верни герцогскую реликвию, которой ты перерубил добрую сотню служителей Света, и преклони колени перед тем, в чьей власти каждая жизнь в этом государстве!
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
