В дверь позвонили. Семен Семеныч, горюя о холодильнике, который он любил не меньше, чем кот (для Семен Семеныча этот холодильник тоже много лет кормильцем-поильцем был), поплелся открывать. На пороге стояла соседка Мусса Мармеладовна. Она внимательно посмотрела на Семен Семеныча, показала пальцем на холодильник и спросила:
— Семен, ты в своем уме?
Семен Семеныч потрогал ухо и сказал:
— В своем.
— А что скорбный такой, бровки домиком? — спросила Мусса Мармеладовна.
— Да так, обстоятельства всякие… докучают… совесть… жена… плакать… — забормотал Семен Семеныч, непривыкший жаловаться на жизнь и стесняющийся страшно Муссы Мармеладовны, потому как она была дама внушительная и прозорливая.
— А жена твоя где?
— Ушла к маме, — прошептал Семен Семеныч, готовый уже сквозь пол провалиться от стыда за собственную расползающуюся побитую кризисами жизнь.
Мусса Мармеладовна покачала головой и сказала:
— Завтра после работы ко мне приходи, я тебе погадаю, посмотрим, что с твоей женой делать, как вернуть.
Семен Семеныч всхлипнул.
— Ну что еще такое? — всплеснула руками Мусса Мармеладовна.
— Не могу после работы… меня с работы уволили… — расстроившись вконец, произнес Семен Семеныч.
— Понятно, — Мусса Мармеладовна закивала головой, — теперь все понятно. Кризис, стало быть, случился! Ну, тогда приходи, когда успокоишься. Я тебе погадаю, и все будет хорошо. И кстати, как тебе мои ручки?
Она протянула ладони Семен Семенычу, и зашевелила пальцами, демонстрируя земляничного цвета маникюр.
— Хорошие ручки, — оторопел Семен Семеныч, не понимая намерений Муссы Мармеладовны.
— Рада, что понравились, — и Мусса Мармеладовна вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Семен Семеныч прислушался к звукам за дверью: так и есть — Мусса Мармеладовна уволакивала к себе его холодильник. «Кажется, это я холодильником вроде как позолотил ей ручку. Значит, действительно, хорошего чего-нибудь нагадает!» — подумал он и пошел к Петровичу.
Дверь у соседа была приоткрыта, в коридоре пахло хвоей, а вход в комнату перегораживала лужа.
— Петрович, я принес благие вести — все будет хорошо! А это, что ли, кот у тебя столько наплакал? — весело пошутил Семен Семеныч.
— Нет, — раздался слабый голос Петровича из комнаты, — это я наплакал…
Семен Семеныч, встревожившись, заглянул в горницу Петровича, да так и застыл на пороге: у стены, там, где всегда стоял диван, была сложена поленница, да немаленькая, метра полтора высотой! Наверху сидел Петрович, держащий в руках небольшую настоящую новогоднюю елочку, именно она так пахла хвоей.
— Что это с тобой? — изумился Семен Семеныч, и догадка сверкнула у него в голове. — Это что, объявление сработало???
— Да, — всхлипнул Петрович, — сработало!
— Так что ж ты плачешь — радоваться же надо! — посоветовал Семен Семенович.
— Кота жалко! Мне не нужны дрова, это я назло коту объявление писал, чтобы заплакать его заставить, а тут мужики приехали, дрова сгрузили, в руки елку сунули — говорят, бонус такой, кота сцапали и уехали, — и Петрович скривил лицо, опять готовясь заплакать.
— Не реви! У тебя, можно сказать, открытие случилось, а ты ревешь, — строго сказал Семен Семеныч.
— Какое еще открытие? — удивился Петрович так, что слезы его мгновенно высохли.
— Самое настоящее! Ты открыл новый способ работы с Вселенной по запросу! — торжественно провозгласил Семен Семеныч.
Петрович скромно потупился.
— Раз твои объявления имеют такую силищу, значит, тебе надо написать объявление, чтобы кота обратно принесли, да еще с доплатой.
Семен Семеныч помог другу спуститься в горы поленьев, и они включили компьютер. Петрович защелкал по клавиатуре текст нового объявления:
ОБЪЯВЛЕНИЕ
МЕНЯЮ ДВА КУБОМЕТРА
БЕРЕЗОВЫХ ДРОВ
НА КОТА (с вашей доплатой)
Когда приятели клеили объявление к той же самой водосточной трубе, Петрович вспомнил вдруг что-то и спросил:
— А ты говорил про благие вести, это ты что имел в виду?
— Это Мусса Мармеладовна заходила, она мне много чего наговорила, но все — хорошее! Скоро заживем нормально, говорит, надо к ней зайти только, погадать.
— Мусса — умная женщина, торжественная. Она как капитан Немо из книг Жюля Верна, или похожа на дам из семейства Медичи (это я из истории искусства по мню), или вот на Маху очень даже походит, из сказки про брючки.
Семен Семеныч поглядел уважительно на Петровича и подумал, что художественная литература — тоже, наверное, интересная штука… И, может быть, стоит начать читать ее даже, а то он все больше научные книги, термодинамику свою любимую, вот еще лингвистикой увлекся… И тут его осенило — Петрович же педагог почти! И Семен Семеныч спросил:
— Петрович, вот ты начитанный такой, и на учителя учился, а науку всю свою, поди, забыл?
— Почему это забыл? — удивился Петрович. — Я до сих пор интересуюсь, особенно психологией. Я и компьютер купил специально, чтобы на психологических форумах общаться, и статьи-рассылки всякие читать по теме, Вита Ценева наизусть почти учу, и сам иногда пишу кое-что.
— Тогда скажи мне, друг Петрович, а как же мне с семейным кризисом справиться? Жена чтобы вернулась, и без разборок: «кто виноват?» и тому подобное…
— Это несложно. Надо переименовать ситуацию — по «Закону Яхты». Это из ОКсЮМОРон-психологии: техника такая есть — переименование.
— Какой еще оксюморон, какие яхты?
— Да ты темный совсем, Семен Семеныч! Закон Яхты от капитана Врунгеля: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет!» У тебя так и получилось: назвал ситуацию «кризис» — кризис и сделался!
— Это не я назвал, это подарок так назывался, который я получил, — стал оправдываться Семен Семеныч.
— Подарок назывался, а ты взял и переназвал! Твой ведь подарок, — как хочешь, так и называешь!
— Ну и как же мне его переназвать? — озадачился Семен Семеныч.
— Как тебе больше хочется. Если ее уход — это радость для тебя, то это не кризис, а сюрпризис. А если не рад ты этому, то вот хоть так: «У жены оказался не кризис, а крысис», окрысилась она, стало быть. Эмоции у нее взыграли, она набычилась и ушла. А раз так, то придет, когда разбычится, — сделал логический ход Петрович.
— Да что же это: о-крыси-лась, о-козалась, на-бычи-лась — не семья у нас, а уголок Дурова какой-то получается!
— Хорошая идея, тоже оксюморонская вполне! — обрадовался Петрович. — Вот где у тебя жена больше времени проводит — на кухне? Вот и пусть здесь будет уголок Дурова! А ты где обретаешься чаще — где письменный стол, телевизор? Тогда это местечко назовем — уголок Умнова. И сразу в доме баланс и гармония! Умнодурость — оксюморон называется! А когда оксюморон — все гда все просто волшебно складывается, это аксиома!
