Нет, просто невозможно поверить! Бросить меня, это надо же!
Обычно, если меня обижали или предавали, я выходила на тропу войны, но в данной ситуации ничего хорошего из этого получиться не могло. Я должна переждать, оставаясь спокойной и рассудительной, пока не соображу, как мне поступить.
Одна из сестер проскрипела мимо меня своими резиновыми каблуками. Потом остановилась и улыбнулась.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Ничего, — ответила я, страстно желая, чтобы она ушла.
— Наверное, ваш муж придет навестить вас и девочку позже, — сказала она.
— Я бы за это не поручилась, — заметила я.
Она удивленно взглянула на меня и быстро отошла к другой, более приятной, милой и вежливой мамаше.
Я решила позвонить Джуди.
Джуди — моя лучшая подруга. Мы дружили с той поры, когда нам обеим было по восемнадцать И в Лондон мы приехали вместе. Она была моей подружкой на свадьбе.
Раз я не могу с этой бедой справиться самостоятельно, нужно посоветоваться с Джуди. Она подскажет, что мне делать.
Я осторожно слезча с постели и направилась к платному телефону.
Джуди сразу же сняла трубку.
— Привет, Клэр, — сказала она. — Я как раз к тебе собираюсь.
— Прекрасно, — ответила я и повесила трубку.
Видит бог, как мне хотелось взвыть и пожаловаться, что Джеймс меня бросил! Но к телефону стояла длинная очередь женщин в розовых халатах (не иначе как для того, чтобы позвонить своим верным мужьям), а у меня, несмотря ни на чго, еще осталось немного гордости.
«Самодовольные сучки», — подумала я (надо признаться, без всяких на то оснований) и похромала в палату.
Как только Джуди вошла ко мне, я поняла, что она знает про Джеймса. Во-первых, потому, что она с порога сказала:
— Клэр, я знаю про Джеймса. — И еще потому, что она не принесла цветов и открытку размером с кухонный стол с изображениями аистов. Кроме того, Джуди не улыбалась. Более того, она явно нервничала.
Сердце мое ушло в пятки. Если Джеймс рассказывает об этом другим, значит, это правда!
— Он меня бросил, — трагическим голосом произнесла я.
— Я знаю, — сказала она.
— Как он мог? — спросила я.
— Не знаю, — ответила она.
— Он влюбился в другую женщину, — сообщила я.
— Я знаю.
— Откуда ты знаешь?! — возмутилась я, рассчитывая получить какую-нибудь информацию.
— Мне сказал Майкл. А ему Айслинг. А ей Джордж.
(Майкл был поклонником Джуди и работал вместе с Айслинг. Джордж был мужем Айслинг и работал с Джеймсом.)
— Значит, знают все, — тихо заметила я.
Последовала пауза. У Джуди был такой вид, будто она собралась умереть.
— Тогда это правда, — сказала я.
— Думаю, да, — ответила она, явно смутившись.
— Может быть, ты даже знаешь, кто эта женщина? — спросила я, чувствуя себя негодяйкой за то, что ставлю ее в такое неловкое положение. Но я была слишком потрясена, чтобы спросить об этом Джеймса.
— Ну да, — сказала она, все больше смущаясь. — Это Дениз.
Потребовалась минута, прежде чем я сообразила, о ком она говорит.
— Что? — взвизгнула я. — Та самая милая Дениз, что живет этажом ниже?
Джуди только кивнула с несчастным видом.
Хорошо, что я уже лежала.
— Вот сучка! — воскликнула я.
— И еще, — пробормотала Джуди, — он говорит, что хочет на ней жениться.
— О чем ты, черт возьми?! — заорала я. — Он уже женат. На мне. Не слышала, что за последние два дня легализовали полигамию.
— Нет, не легализовали, — согласилась она.
— Но тогда… — Я замолчала, не зная, что сказать.
— Клэр, — печально сказала Джуди, — он говорит, что разведется с тобой.
Повторю еще раз: хорошо, что я уже лежала.
Я в отчаянии смотрела на нее.
— Джуди, что же мне делать?
— Послушай, — сказала она, — через два дня ты отсюда выйдешь. У тебя пока есть где жить, достаточно денег, чтобы прокормить себя и ребенка, а через шесть месяцев ты сможешь вернуться на работу. Кроме того, у тебя младенец, который требует ухода. Дай Джеймсу немного времени, глядишь, вы до чего-нибудь и договоритесь.
— Но, Джуди! — простонала я. — Ведь он хочет развестись.
Однако Джеймс забыл об одном важном факте. В Ирландии запрещены разводы. А мы с Джеймсом поженились как раз в Ирландии. Наш брак был освящен отцами церкви Пресвятой Богородицы. Здорово это нам помогло, верно?
Я совсем растерялась. Чувствовала себя одинокой и испуганной. Мне хотелось натянуть одеяло на голову и умереть. Но я не могла себе этого позволить. Кто же станет заботиться о моем беззащитном ребенке?
Ничего себе у нее жизнь начинается! Ей нет еще двух дней, а ее уже бросил отец, а мать вот-вот свихнется…
В миллионный раз я подивилась, как мог Джеймс так поступить со мной.
— Как мог Джеймс так поступить со мной? — спросила я Джуди.
— Ты меня об этом уже спрашивала, — сказала она.
И то верно.
Хоть я и не знаю, как мог Джеймс так со мной поступить, но он это сделал.
До сегодняшнего дня я считала, что жизнь всегда преподносит мне неприятности небольшими дозами и не дает больше того, с чем я могу справиться. Если мне рассказывали о людях, которые в одну неделю оказывались в автомобильной катастрофе, теряли работу и заставали своего дружка в постели с другой женщиной, мне всегда казалось, что они сами в этом виноваты. Нет, не то чтобы виноваты. Но если люди ведут себя как жертвы и ожидают самого худшего, это худшее обязательно случается.
Теперь я видела, что ошибалась. Иногда люди не желают быть жертвами, но тем не менее ими становятся. Здесь нет их вины. Например, я не виновата, что мой муж вбил себе в голову, что в кого-то влюбился. Я этого не ожидала и уж наверняка не хотела. Но это случилось.
Мне стало ясно, что жизнь не обращает внимания на обстоятельства. Сила, которая навлекает на нас несчастья, не скажет: «Ну, я пока погожу с уплотнением у нее в груди, пусть оправится после смерти своей матери». Нет, она рвется вперед и делает то, что ей нравится и когда ей нравится! Я осознала, что никто не застрахован от черной полосы в жизни. Хотя я не считала несчастьем рождение ребенка. Но, безусловно, сопутствующие обстоятельства оставляли желать много лучшего.
Я всегда думала, что могу управлять своей жизнью, что если, избави бог, что-то плохое случится со мной или Джеймсом, мне хватит сил и энергии, чтобы все исправить. Разумеется, я не предполагала быть брошенной через сутки после родов, когда запасы энергии были на исходе, а уязвимость — особенно острой!
