Густаво не скрывал своего недовольства.
– Я вполне современный человек, – говорил он жене, – но это не дело. Пятнадцатилетняя девушка – одна в столице. Да это может кончиться черт-те чем! Нет, я категорически против. Пусть подождет еще хоть пару лет.
– Густаво, очнись, – Габриэла покачала головой, хотя в душе была полностью согласна с мужем, – она не станет ждать. И спрашивать нас не станет. Просто возьмет и уедет. Она совсем взрослая.
Так оно и было. Вопрос, отпустят ее или нет, уже не стоял перед Соледад. Она давно не шестилетняя крошка, которую можно напугать мрачной перспективой закрытой школы при монастыре. Она готовилась к отъезду, собирала вещи, прощалась с друзьями и любимыми улочками родной Валенсии. Судьба давала ей отличный шанс, и она собиралась им воспользоваться.
– Не волнуйтесь, – утешала она родителей перед отъездом. – Я не пропаду, и со мной ничего не случится. Все будет в порядке, и я буду вам часто-часто звонить…
И, расцеловав на прощание родителей, братьев и всех собравшихся проводить ее родственников, Соледад умчалась в Мадрид. Навстречу жизни, славе, любви.
…Когда Люсия вернулась домой и нажала горящую кнопку автоответчика, он заговорил по-английски: «Между прочим, неплохо бы поздравить папу с днем рождения. Думаю, ему будет приятно».
Не узнать этот ехидный голос было нельзя. Звонил, конечно же, маленький негодяй Дэннис. Хотя, может быть, Брэндон? В жизни Люсия довольно легко различала своих сводных братьев-близнецов, но по телефону их голоса звучали совершенно одинаково, с одними и теми же интонациями. И два рыжеволосых чертенка часто бессовестно этим пользовались.
Но сейчас ехидство было справедливо: из-за предстоящей поездки в Израиль она совсем забыла о папином дне рождения. Люсия взглянула на настенный календарь – точно, сегодня двадцать шестое марта. Она стала быстро набирать лондонский номер Филиппа. К телефону подошла Эйприл.
– Привет, Эйприл, это Люсия. Как дела?
– О, Люсия, наконец-то. Спасибо, все хорошо. – Мачеха была искренне рада ее звонку.
– А где Филипп?
– Сейчас позову. Он уже несколько раз спрашивал, не звонила ли ты.
– Здравствуй, девочка, – раздался в трубке голос отца.
– Папочка, дорогой! Поздравляю, у тебя серьезная дата, – Филиппу исполнялось сорок пять, – и… и замечательный возраст. И ты у меня замечательный! Оставайся таким же.
– Я постараюсь, спасибо. А как ты?
– Просто восхитительно! – Люсия была в таком настроении, что ей хотелось обнять весь мир. – Представляешь, завтра утром мы с Тони улетаем в Израиль на конференцию. Это он все устроил – я буду переводчиком при их делегации. Буду переводить с испанского на английский. А потом мы с ним поедем в Эйлат!
– Очень рад за тебя. Я был в Израиле несколько раз. Думаю, тебе понравится там. Это интереснейшая страна. Но, надеюсь, дорогая, это не отменяет твоей поездки к нам? – Обычно хотя бы раз в год Люсия приезжала в Лондон.
– Конечно же нет! Летом я обязательно приеду. Зачем же лишать вас моего общества?
– Да, это было бы грустно, – вздохнул Филипп.
– Папа, я должна прощаться, у меня еще тысяча дел перед отлетом! Позвоню, когда вернусь. Привет всем. Целую тебя. И желаю сегодня хорошо повеселиться!
Люсия положила трубку. Она очень любила отца. Несмотря на то что родители расстались, когда ей было всего два года, Филипп никогда не переставал заботиться о ней, навещал в Испании, покупал уйму подарков и неоднократно предлагал забрать девочку в Англию. «Ты же все равно ею не занимаешься», – упрекал он Соледад.
Это было правдой. После возвращения из Лондона Соледад надо было восстанавливать былую форму и снова зарабатывать себе имя. За те несколько лет, что она прожила за границей, в Испании ее успели подзабыть. Подросли новые талантливые танцовщицы. Одним словом, воспитанием дочери ей было заниматься категорически некогда.
Поэтому Соледад отправила девочку к родителям. Люсия жила сначала в Валенсии, а потом в Альтеа – небольшом курортном местечке рядом с Бенидормом, столицей той части побережья, которую называют Коста-Брава. В Альтеа Эставесы купили маленькую гостиницу на Калье-де-Маринерос.
Маленькой Люсии здесь нравилось все: манящая синева моря, белый песок пляжей, чудесные пейзажи средиземноморского курорта, аттракционы. Жизнь в этих местах похожа на вечно длящийся праздник, который не утихает ни днем, ни ночью.
Когда пришло время отдавать ее в школу, в семье возникла проблема. В Альтеа хорошей школы не было, а возить внучку каждый день хотя бы в Бенидорм Густаво и Габриэла не могли: гостиница отнимала слишком много времени.
– Нужно, чтобы ребенок получил приличное образование, – заявила приехавшая из Мадрида Соледад. – С собой я ее забрать не могу: работа, гастроли… Мне сейчас просто некогда присматривать за ней. Может, отдать ее в какую-нибудь закрытую школу в Швейцарии? Филипп поможет с оплатой.
Но этому решительно воспротивилась Габриэла:
– Что девочке делать в этой стране безбожников?! – возмущенно воскликнула она. Будучи ревностной католичкой, сеньора Эставес искренне считала всех протестантов предавшимися дьяволу.
– Филипп, кстати, предлагал Англию, там же масса частных школ. Но я не в восторге от этой идеи, – задумчиво протянула Соледад. А Люсия, услышав о том, что ее, может быть, отправят в Англию, расплакалась.
Она не любила Англию. Каждый год Филипп забирал ее к себе. Они исколесили всю страну, побывали в Шотландии, Уэльсе, даже в Ирландии. Это были очень интересные и увлекательные путешествия. Но после солнечной Испании остров казался Люсии холодным и угрюмым. Здесь все было чужим: сдержанные, замкнутые люди, вечно сырой климат серого Лондона. А эта ужасная английская еда! И потом, там никто не танцует на улицах, не распевает под гитару страстные песни о любви. Люсия ощущала себя испанкой. Ее дом был в Валенсии.
Только нежная любовь к ней Филиппа скрашивала эти поездки. Соледад она с самого детства воспринимала как далекую звезду – прекрасную, яркую, которая появлялась и исчезала, живя своей, совершенно отдельной жизнью.
С отцом все иначе. Несмотря на разделяющее их расстояние, девочка всегда ощущала его теплое участие и интерес к себе. Когда он был рядом, она чувствовала себя защищенной. Филипп обладал легким, спокойным характером и чувством юмора, которого порой так не хватало Соледад.
Но в Англию она все равно не поедет! Тем более что это вредное место чуть не погубило ее маму…
* * *
Когда Соледад вышла замуж за Филиппа, она переехала к нему в Лондон. Филипп заканчивал Королевскую консерваторию, а Соледад намеревалась выступать здесь и, если удастся, преподавать фламенко. Благодаря своему уже громкому имени и связям мужа она легко нашла работу.
